Каменный Гость. В жизни б не поверил в такое

Каменный гость Это произошло в одну из тех зимних постновогодних ночей, когда я, тогда еще совсем несмышленый студент четвертого курсамедицинского института дежурил в хирургическом отделении некой больницы.
Примерно до полуночи жизнь в отделении «кипит»: поступают больные, проводятся операции, туда-сюда шныряют сестры.
Вдвенадцать часов суета угасает, и к часу ночи уже все засыпают: кто на узких диванах ординаторских,кто в креслах в коридоре, а кому повезет – захватит удобную, мягкую койку в пустующей палате.
После долгих и безуспешныхпоисков места для ночлега я решил оккупировать операционный стол.
Даже не стол, а операционное гинекологическое кресло.
Мне,молодому и весьма упитанному детине, стоило немалых трудов оседлать сей милый сердцу каждой женщины трон.
Провозившисьнекоторое время я понял, что кресло весьма короткое, и надо расположиться в нем по всем канонам гинекологии.
Продев свои ноги туда, куда надо и натянув на себя медицинскую пеленку (в операционной довольно прохладно), убаюканныйзвуками январской вьюги, я благополучно уснул сном праведника…
- Доктор! Доктор, вставайте! Вас ожидают в приемном покое! – слышу я сквозь сон. - Доктор, ну вставайте же! Сейчас вашаочередь! С трудом продрав слезящиеся глаза я увидел привидение.
Нет, то было, конечно же, не привидение.
То была старшая по смене хирург П. облаченная с головы до пят в длинную, белуюпростыню с треугольными штампами больницы. Взглянув на часы, и с грустью констатировав третий час ночи, я попытался вытянуть онемевшие ноги из проклятой конструкциикресла.
Провозившись около десяти минут я,наконец, вытащил правую ногу, а еще через десять минут и левую. Все это время хирург П. стояла в дверях и с интересомпоглядывала на мои мучения.
- Ну, кого там черт принес? – спрашиваю я.
- Не знаю. Сходишь и посмотришь. Если что нибудь экстренное позовешь меня. По пустякам не тревожь. Я пошла спать. – Ипривидение величаво удалилось.
Я, ругаясь про себя, спустился в приемный покой, и первое, что я увидел, была старушка лет, этак, под девяносто. Бабкасидела на кушетке, свесив ноги в тапочках, и курила отвратительного запаха папиросу. Увидев меня, бабуля подмигнула мне, ипросипела:
- Это ты, что ль дохтур?
- Я, бабуль, я. Рассказывайте, что привело вас ночью в сей дом скорби?
- Да вот, касатик, чуй-то живот разболелся. Вот тута – внизу. - Ложитесь на кушетку. Я осмотрю Вас.
- Ой, брильянтовый мой, а может, хлизьму поставишь, и пойду я? – с надеждой в голосе спросила старушка.
- Ложитесь, ложитесь! Я не был намерен разглагольствовать с ней и хотел осмотреть ей живот, после чего не найдязаболевания отпустить бабку, отчитав ее за ночное хулиганствов виде симуляции или, на худой конец, поднять ее в отделение.
- Поднимите рубашку! Смачно плюнув на кончик папиросы, и промахнувшись, в результате чего плевок попал мне на брюки,бабка забычковала окурок о стену, и легла на кушетку.
Когда она подняла рубашку я увидел внизу живота объемное образование, размером с хорошую дыню.
Ну, думаю, одно из двух: либо рак, и тогда накрылась бабка, либо грыжа, и тогда надо ее поднимать в отделение и с утрапрооперировать. Первое я отмел сразу: рак растет долго,и незамеченным столь долгое время быть не может. Наверное, все-таки грыжа. Но надо пощупать.
Только я положил руки ей на живот я оторопел: под моими руками явственно прощупывалось образование в виде детскойголовки. Я различил носик, ушки, а чуть ниже и плечики.
- Ну што там, милай? – загадочно улыбнувшись спросила старушка. Не ответив на ее вопрос, я бросился к телефону и вызвалхирурга П.
Очень недовольная хирург П. явилась через пять минут и спросила сонным голосом: - Чего?! Я отвел ее в сторонку и не знаякак бы это получше выразить слабо промямлил:
- Это… ну как бы того…
- Чего того?!
- Ну,… беременна она!
- Что?! – выпучила глаза хирург П. – Беременна? Это в 87 лет!!! И чему вас только в институте учат!
- Так ведь ручки, ножки…- слабо оправдывался я.
- Ручки! Ножки! Ты еще пол определи, двоечник! Пиши диагноз какой хочешь и поднимай ее наверх. Грыжа у нее. И не смейменя больше будить из-за таких пустяков. И хирург П. ушла досматривать свой сон.
Я распорядился поднять бабулю в отделение, и сел писать историю болезни. В графе диагноз я так и записал: беременность30-32 недели (ибо остался при своем).Дописал, и ушел спать, предвкушая утреннюю взбучку на пятиминутке. И не ошибся…
Главный врач кричал как никогда. Профессура брызгала слюной обещая мне двойку на государственных экзаменах по хирургии.
Больше всего возмущалась старший хирург П.: посмел разбудить ее среди ночи…
После летучки пошли осматривать бабулю всей гурьбой. Профессор Д. положил руки ей на живот. Через минуту усмешку на еголице сменило выражение крайнего удивления.
- Гм! – сказал он, и уступил место главному врачу. Главный врач сел возле больной и повторил процедуру.Не прошло и минуты, как он встал и с побледневшим лицом проговорил: - На стол!
Бабку вскрыли, и обнаружили в ее матке окаменевший плод соответствующий 30-31 неделе беременности! Моему торжеству небыло предела…
Бабушка, припертая к стенке рассказала, что на заре ее туманной юности отдалась в стогу сена юному пастушку, изабеременела от него. Испугавшись позора и пытаясь избавитьсяот нежеланного чада, молодая куртизанка посетила местную знахарку и та, поохав, ввела ей что то в нутро,отчего плод кальцифицировался, то есть попросту окаменел. И только по прошествии 70 лет (а на протяжении жизни детей унее не было), «каменный гость» почему то пошевелился. Вот такая история.
Прислал Д-р Ариель Хайкин