Истории

Любопытные факты о рекордах в мире животных

Выше!
Выше всех прыгает дельфин-афалина, которому нипочём шестиметровая высота. Пума тоже сильна: может прыгнуть на 4 метра. Почти столько же одолевает... кета (3,65 м). Из птиц в самые дальние высоты забираются бородачи (7500 м) и кондоры (более 5000 м). В 2005 году дрессированная свинка по имени мисс Пигги в австралийском городе Дарвине прыгнула в в воду с пятиметровой вышки. Хозяин уверяет, что ныряние в бассейн - её любимейшее занятие.
Дальше!
Среди рекордсменов по прыжкам в длину лидирует... блоха: за один скачок она преодолевает расстояние в 60 раз больше собственного роста. По абслютной дальности никто не сравнится с кенгуру, которые могут «на раз» перескочить дальше 9 метров (абсолютный рекорд, по утверждению Н.Н.Дроздова, составляет 13 м). Следующую ступеньку чемпионского пьедестала занимает амурский тигр, прыгающий на 10-метровое расстояние. Но я бы сюда поместила ещё и тушканчика. Малыш может скакнуть на 4 метра. Только представьте, как это выглядит! Наверно, похоже на полёт хвостатого мячика.
Многие обитатели природы предпринимают дальние путешествия. Птичка, именуемая плосконосым плавунчиком, из российской тундры летит зимовать в Южную Америку. Н.Н.Дроздов пишет, что длина пути при этом составляет 15 тыс. км, а полярные крачки совершают ещё более далёкие перелёты, в несколько десятков тысяч километров. Речные угри из родных мест в Европе и Северной Америке отправляются метать икру за 6 тыс. км, в Саргассово море.
Быстрее!
В беге на короткие дистанции непревзойдённым мастером является гепард. Были зафиксированы случаи, когда зверь за 20 секунд пробежал 650 м, а за две секунды развил скорость (с места!) 72 км/ч. Вообще его скорость в погоне составляет 105-112 км/ч, а рекорд гепарда, как отметил Ф.Лейн - 128 км/ч. Страус тоже развивает скорость 72 км/ч, но может и до восьмидесяти «выжать», а антилопа гну - ещё быстрее, до 90 км/ч.
Летает быстрее всех птиц сокол-сапсан (350 км/ч), но это при нападении на добычу, в иное время он передвигается в воздухе медленнее (примерно 100 км/ч), так что второе место по скорости полёта, которое держит чёрный стриж (180-200 км/ч), можно признать спорным, а третье по праву принадлежит северянке гаге (104 км/ч). У насекомых самый высокоскоростной полёт демонстрирует мотылек с грозным именем ястреб (53,6 км/ч). В плавании же лучшая скорость у касатки (65км/ч), за ней следует «серебро» финвала (55 км/ч) и «бронза» дельфина (46 км/ч).
Дольше!
Рекордсмены долгожительства земной фауны обитают в воде. Первый среди них - осётр (152 года). Ему уступает даже слоновая черепаха (150 лет), не говоря уже о другой черепахе, иловой (120 лет).
Ещё дольше живут некоторые виды моллюсков. Недавно, например, ученые из Бангорского университета океанских наук сообщили, что обнаружили моллюска Arctica, который прожил 400 лет у побережья Исландии.
Но случаются удивительные факты долгожительства и у тех, чья жизнь обычно коротка. Например, в Университете Южного Иллинойса одна карликовая мышка прожила целых пять лет без одной недели, т.е. практически двойной срок!
Дочки-матери

Попался нормальный бомбила – в машине играло ненапряжное «Ретро ФМ».
- Сотни лет и день, и ночь вращается карусель Земля,
Сотни лет все ветры возвращаются на круги своя…
Он вспомнил, при каких обстоятельствах звучала прежде эта песня. Чорт, сегодня же у нее день рождения… Поздравить? Прошлым годом не звонил. Позапрошлым – не помню. А сейчас – позвоню, тем более есть что сказать. Сразу. Пока решимость не исчезла. Не обдумывая.
Трубку сняли после четвертого гудка. Как всегда.
(Три шага из комнаты, поворот, четыре по коридору и еще два на кухню – к аппарату, что висит над столом на двух винтах. Один – бронзовый, головка полукруглая, прорезь шлицевая, второй – железный, ржавый, под крестовую отвертку, и крест почти сорван – не нашлось тогда двух одинаковых винтов. Да какая разница – под аппаратом все равно не видно, да же ведь?)
- Здравствуй, Ика. Как ты? Поздравляю, ты уже совсем большая… (привычный набор шутливых банальностей). И вот что еще… Ты прости меня, пожалуйста? За все, что ты хапнула со мной …
- Здравствуй. Спасибо. У тебя все хорошо? Это ты меня прости…
Это была она. Это все равно была она – не смотря ни на что: ни на прошедшие годы, ни на все, что было, ни на то, что рухнуло и распалось в пыль. Отвечать на сказанное последовательно, по порядку – и сбиться со своим непременным «у тебя все хорошо?», и пропади пропадом все порядки… И конечно же, виновата будет Она. Всегда и во всем. Такого, чтоб виноват оказался Он, она никогда бы не допустила.
…Тогда, в самом начале, он курил гашиш. Каждый вечер. Строго. Он был – «убежденный растаман». И она начала курить вместе с ним. Говорила, что ей нравится. Он радовался – вот она, родная душа!
Она была актриса. Это сейчас понятно: плевать ей было на гашиш, ей нужен был – он. Всегда. Рядом. И если ему каждый вечер надо было укутываться в облако бреда, что ж – она шла за ним. Без слова, без упрека, без нравоучений, упаси бог – он бы этого не потерпел. Самовлюбленный, самодовольный, самодостаточный болван. Готовый усраться за свою самодостаточность. Но – хороший, очень хороший парень, этого не отнять. Которого нельзя было обидеть. С которым хотелось быть рядом всегда. Любой ценой.
…Она смотрела все боевики со Шварценеггером, и не по одному разу.
… Его друзья, даже самые конченые отморозки, могли прийти к ним в дом в любое время – пешие, конные, пьяные, сраные – вкусно похавать и лечь спать, а при желании и тормознуться на недельку-другую.
Гаш – детство, а «медленный» – круто? Не вопрос, любимый. Мы же вместе.
«Медленный» дорог, а долги зашкаливают, а кредиторы обещают отстрелить башку? Только не волнуйся. Продадим мою квартиру – подумаешь! Купим чего попроще за МКАДом. А на разницу и медленного тебе возьмем, и долги отдадим, и вылечимся потом… может, ребенка родим… у меня, кстати, третий месяц месячных нет… ты как..? Нет, правда – рад?! Я – такая счастливая… так я завтра к доктору схожу, чтоб все точно..?
…Доктор сказал: у меня просто «уснули» женские органы. Неудивительно, мы ж больше года с тобой плотно сидим… Ну и ладно, тебе же проще будет, сейчас некстати… а потом МЫ С ТОБОЙ вылечимся, да же ведь?
…Два суицида. Неудачных. Не приняла земля.
А поднимать на ноги завязавшего торчка, дистрофика – без работы, без здоровья, без жилья, без желания жить – кому ж было, как не ей?
И потом, когда пришла пора отпускать его, окрепшего, навсегда – даже это она сумела сделать красиво. Устроила все так, чтобы самой оказаться виновной в расставании. Чтобы он, белый и пушистый, самый-самый, единственный, смысл ее жизни – шагал в свою новую жизнь, навстречу новым бабам, с не омраченной ничем совестью.
Так и правда – за что ему сейчас просить прощения?
(Знала ли она тогда, что учит – и научит – его, как надо любить? Едва ли. Она так жила, так дышала – и все. Он и сам понял это лишь недавно).
- У меня все замечательно.
- А в этой… в личной? (не утерпела).
- В личной – особенно хорошо. У меня любовь (маленькая месть за непрошенное любопытство). Такая же красивая, как была у нас с тобой. Только… (хотел сказать «лучше», но быстро сообразил – это потому, что он сам теперь стал лучше – мудрее, терпеливее, добрее. А это ведь ее – бывшей – заслуга. Хвастаться этим было бы жестоко).
Заминка вышла крошечной. Кто-нибудь другой – и не заметил бы.
- Только… теперь роли поменялись, да же ведь?
…Ну конечно! Ведь она слышит музыку, которую слышит он. Она прекрасно помнит, при каких обстоятельствах звучала прежде эта музыка. И, как обычно, читает его мысли – и работает на опережение, на выстрел вперед.
Жизнь – театр. Репертуар спектаклей жестко ограничен, так же как и набор ролей. И даже самый везучий, участвуя в этой пьесе, не сможет вечно играть героев-любовников: рано ли, поздно ли, но придется примерить и одежды Покинутого, и халат Ревнивца. Карусель вращается, и чьи-то трагедии повторяются в виде собственного фарса. Что, в общем, справедливо.
Он вдруг понял, за что она просила прощения. В театре нельзя – любить так сильно и так искренне. Это слишком красиво: зритель привыкает к хай-классу. И потом, сравнивая и сопоставляя (всегда – в минус), начинает чувствовать отвращение к театру, к актерам. И – непреодолимое желание уйти – в одиночество, в воспоминания, хотя пьеса еще не закончилась…
Опять она выкрутилась! Опять он – белый и пушистый. Несчастненький… Сейчас еще сочувствовать начнет… Неисповедимы пути женской мести. С-сука.
- Ладно… Рад, что у тебя все хорошо. Услышимся.
- И я рада, что у тебя все хорошо. А будет плохо – звони. Целую.
…Прозвенела ли в ее голосе тонкая струнка удовлетворения? Вряд ли. А хоть бы и так – чему удивляться? Нет, она не желала ему ничего плохого – это он знал точно. Но человек слаб, и ему свойственно ждать награды за сильные движения своей души. За годы беззаветной, бескорыстной, не ждущей ответа любви – ну, хотя бы несколько секунд в конце пустякового телефонного разговора – можно? Переверни шахматную доску, на миг ощути себя в шкуре игрока, который добровольно пожертвовал все свои пешки, и – в робкой надежде ждет следующего хода беспощадного, прекрасного, небрежного, увлеченного лишь своими победами партнера… С-сука…
…Молчаливый кавказец, любитель «Ретро ФМ», уже выруливал к дому. К дому, где ждала (а может, и не особо ждала) та, при одной мысли о которой на глаза наплывала предательская дымка нежности. Самовлюбленная, самодовольная, самодостаточная дурочка. Готовая усраться за свою самодостаточность. Но – хорошая, очень хорошая, этого не отнять. Которую нельзя было обидеть. С которой хотелось быть рядом всегда. Любой ценой.
- Завтра ветер переменится, завтра прошлому взамен
Он придет, он будет добрый, ласковый – ветер перемен…
Все песни лгут. Вот и эта певица – противоречила сама себе.
А ему так хотелось бы верить именно в эти, две последние строчки.
Но даже и они скрывали в себе двойной коварный подтекст.
(с) Sliff_ne_zoSSchitan


Принять смерть за други своя

Сначала суки принесли мертвых щенят. Все. Потом псы начали умирать, один за одним, жалобно воя, прощаясь, но не в силах остаться…
- Грядет ужас на землю и головы наши. – Мрачно пророчествовал ведун, вглядываясь в сумеречные тени над вечерней рекой.
- Когда? - Нахмурился князь, нервно перебирая кольца на обухе топора.
- Скоро, великий вождь, скоро…
- Жертвы?
- Вряд ли, - неуверенно пожал плечами ведун, сбрасывая маску ледяного равнодушия, - если не знаешь, с какой стороны идет беда, то что можешь сделать? Каких богов просить о заступничестве?
- Узнай. – Великий князь тяжело поднялся с изукрашенного бревна. – Или…
- Или умру? – Лицо ведуна искривила усмешка. – Я буду благодарен тебе, Ратим, за легкую смерть, ведь ваша будет тяжелее…
- Узнай, – повторил уже уходя, - прошу…

В ту же ночь умер последний пес. И бесследно пропал ведун.
- Не найдете, - усмехнулся в бороду князь, - старый лис променял свиток на меч не так уж и давно. А нашими именами не зря пугают детей на пять виднокраев окрест.

Подъем давался тяжело. Хоть и вышел налегке, с одним мешком. Старый стал, корни пустил, зад отожрал. Зловредные ветки цепляют безрукавку, камни вылетают из под ног…
- Клятая гора, мать ее за ухо да башкой об сосну! – Вырвался сдавленный полухрип-полустон.
- Сильное проклятие! – засмеялся кто-то за спиной.
Ведун с ревом перекатился, выдернув из сапога нож.
- До сих пор полагаешься на железо больше, чем на слово, а, Таус?
- Кому сейчас легко? А ты до сих пор не отвык заходить со спины, смотри, до беды доведет привычка!
- Сам говоришь, что сейчас всем тяжело, - развел руками лесной страж, - мы ждали тебя. Старик тревожится которую луну. Беды ждет…
- Дождался…

- Я ждал еще луну назад. – Тяжелый взгляд давил, вжимая в доски пола.
- Казалось, нет нужды.
- Прошли годы, а ты все так же глуп и ленив. И как Ратим еще не прогнал тебя?
- Великий князь умен и понимает, что остальные еще хуже. А еще он помнит бой на Трех Курганах.
- Хорошая была рубка… Ты еще помнишь, с какой стороны берутся за меч?
Таус только хмыкнул.
- И не сомневался, оттого-то и ведун из тебя хреновый. Передай Ратиму, пусть точит мечи. И Вспоминает предков. Враги далеко, но их кони быстры. Прийдут вслед за черным снегом.
- Это как?
- Не знаю. Увидим – поймем. Уже не долго ждать. Не больше трех лун пройдет, как увидим отцов. Все…
- Даже ты? Слезешь с горы?
- Когда похоронишь внуков и будешь втолковывать правнуку, что он тупее дубового бревна, вот тогда и поймешь, что больше нет нужды жить дальше…

Ведуна встретили на дальних кордонах.
- Князь ждет тебя, о мудрейший! – С почтением сказал старший заставы.
- Помнишь прадеда? – Сварливо спросил ведун.
- Нет, о, мудрейший , он погиб за три года до моего приходи под Солнце. – Удивился воин.
- Вознеси хвалу богам, ибо повезло тебе! Конь свежий есть, а то у моего ноги не идут…

- Ну?
- Шкуру мну, о, Великий князь. Кордонная стража распустилась, просто князем называют, забыли, значит, кого бояться след. Помнишь, где ржавеет твой меч, а, Ратим?
- Что он тебе сказал? – побледнел лицом князь.
Что мы все умрем через две, может три луны. Если побежим , то чуть больше. Тебе этого хватит?
- Мы никогда не бегали от врагов! – Вскинулся Ратим.
- Оставь крик дружине. Которую зиму мы уже пережили? Напомнить? Врагов тьма и тьма. Дикое поле снова родило на нашу погибель злую саранчу. Враги далеко, но их кони быстры – вспомнились вдруг слова Старика.

Небо затянуло до самого виднокрая. А ветер все гнал и гнал тяжелые черные кучи, казалось со всего Света. На третий день сквозь прореху в броне туч выглянуло Солнце, но не успели люди вознести хвалу Яриле, как посыпался снег, укутывая землю белым ковром….
- Ждем пока почернеет?
- Накаркаешь, старый хрыч, молчи лучше.
- И накаркаю, я такой.
- Ох, и почему тебя не прибили в свое время? – Потянулся всем телом Ратим.
- Тебе оставили на растерзание, о, Великий и мудрый.
- Мудрый у нас ты, а я Великий. Впереди дружины, под красным стягом, на врага, и все такое…
- С мечом наперевес.
- Именно так, и никак иначе.
Подлетел запыхавшийся воин. – Князь, прибыл гонец с дальней заставы, беда.
-Во, и чернеть сейчас начнет, однако.
- Еще и скалишься, сволочь…
- Не замай топора, Великий, а то последний умный человек на виднокрай окрест погибнет.
- Пошли, «последний умный человек»

От гонца не осталось ничего. Была оболочка храброго воина, твердившая заученные намертво слова. И все.
- Мара привела нашу смерть. Их не счесть. Три-четыре тьмы, может больше. Погибнем все. Но не уйдем.
Ведун смотрел на белую голову воина, на трясущиеся руки, залитые кровью до плеч.
- Хотя бы у них есть кровь…
- И наши мечи напьются ею… - добавил князь. – Дружине общий сбор, гонцов по первому порядку. Людей хватит.
- Хватит. – Коротко кивнул воевода. – Выступаем?
- На рассвете. Успеешь?
- К вечеру, можно и раньше.
- Будут готовы, сразу ко мне.

Встречать порешили у реки. Встретить малым отрядом, потрепать, если удача будет, и уйти в Лес. А там пусть ловят дружину в засеках, побродят по тропам хитрым, по ловушкам самострельным.
- Идут! – Закричал с могучей ели дозорный.
- Подержи, - упряжь полетела в воеводу. Князь снял с пояса меч, подтянул портки и некормленым медведем начал карабкаться на дерево.
С юга накатывала черная волна, грозя захлестнуть, накрыть с головой.
- Вот и почернел снег, мать его за ногу да башкой об сосну … - Отряхивая кору выругался князь.
- Вот от кого, правнучек мой тугодумный, слов пакостных нахватался! – Проревел кто-то на ухо. Владыка многих земель и вод аж присел.
- Пришел, Старик?
- Если не веришь глазам, выколи их к бесам, и иди в пещеру – истину искать. Пришел. И ребят привел. – Хмурый глава ведунов Леса задумчиво теребил обереги, больше схожие со связкой кистеней. – Все готовы?
- Сам знаешь, не надышишься, когда к Ящеру время идти.
- Да тебе и в пещеру идти не нужно, и так мудрый стал не по заслугам, скоро в ногах путаться начнешь.

Зрительная труба, выменянная на золото по весу у заезжего гостя, приблизила дальний берег. Все конные, брони кожаные, с нашитыми пластинами, легкие сабли, роговые луки… - Это сколько же животины извели, изверги….
Передовой отряд медленно переходил реку, князь все ждал радостного треска под копытами, но предательский мороз надежно сковал панцирем быструю воду.
- Выйдут, пустить до холма и накрыть.
- Понял. – Гридень змеей метнулся к воеводе.
Первые выбрались на берег, радостно загурлыкали, размахивая руками, что мол все чисто, местные дрыхнут в берлогах и ушами не шевелят.
- Должны лечь все. Без остатка.
Взметнув копытами рыхлый еще снег, понеслись навстречу смерти. Не успели и пару десятков саженей проскакать, как на вершинах холмов вдруг встали воины, коротко щелкнули луки, и крылатая смерть получила первую жертву. Пришлые даже в ответ выстрелить не успели. Боевая стрела, да еще в упор… не то везение, чтобы уцелеть.

С берега хлынуло черной волной вражеское войско, затапливая берег. Навстречу бил залп за залпом, в тесном строю каждая стрела находила цель. Но врагов было слишком много.
- Князь, уходим, можем не успеть. – Дернул за рукав воин и отшатнулся. – Безумные глаза князя, казалось прожигали насквозь.
- Уходим??? Вперед! Порвать их, чтобы и следа не осталось!
Навстречу черной волне выметнулась дружина, сшиблись грудь-в-грудь. Воздух наполнился треском и звоном…
- Куда!? – Захлебывался бессильной злобой ведун. – Все лягут!
- Лягут, внучек, хоть сейчас это понял. – проворчал старик, наматывая обереги на левую руку. – Есть в запасе меч поприличнее?
- А…
- Уже говорил, что зажился, хватит, а так, может былины про нас петь будут… - И тронул повод, направляя коня вниз.
- Вперед, - заорал Таус, нагоняя злую силу в отвыкшие от тяжести клинка руки, - Всех убью, один останусь!!!

- Ты был прав, потомок-то, глуповат оказался…
- А может и надо так,»принять смерть за други своя», или как так оно, если в оригинале?
- Примерно так, точно не помню…
- Ладно, внука здесь подождем, или пока к варягам сходим, по паре пива дернем?
- Угощаешь?
- Ну так повод какой, сына встретить!
(c) Зеленый пес


Рождение шлюхи

Елена лежала, закрыв глаза и натянув простынь к подбородку. В комнате было тепло, однако влажное еще после душа тело била дрожь. И не понятно, что было причиной влага, испаряющаяся с тела или предвкушение предстоящего.
Она признавалась себе, что была крайне возбуждена. В голове приятно шумело, кровь стучала в висках. Лена еще находились под действием выпитого алкоголя. Да чего уж, шампанского было выпито много. Она даже не помнит сколько. Да и вообще она мало, что помнит. Единственное, обида на мужа. – Сволочь, думала Елена – Он забыл про наш юбилей, впрочем, как всегда, ну и к черту его.
Противоречивые чувства обуревали Елену. Она уже не была так уверена, что поступает правильно. Елена была верной женой и никогда еще не изменяла своему мужу. В том то и дело, что никогда, до сегодняшнего дня, когда она встретила Его, своего Мужчину. Сначала она не понимала, что с ней. Не понимала, почему разрешила присесть за ее столик большому черноволосому мужчине, из расстегнутой рубашки которого была видна широкая, волосатая грудь. Не понимала, когда принимала от него такие приятные комплименты, которые, наверное, могут говорить только восточные люди, и пила заказанное им шампанское. Не понимала, когда вечером уже, будучи в хорошем подпитии, сидя в его машине, пыталась взять в рот его член и потом долго вытирала лицо. Он был так возбужден, что кончил, не успев даже начать.
Шум воды в ванной стих. Сейчас начнется – подумала Елена и натянула простынь на голову. Послышались шлепки голых ног. – Мужчина остановился у кровати. Казалось, ее сердце стучало с удвоенной скоростью. Она почувствовала, мягкое, нежное прикосновение к ступням. Ее тело напряглось, а чувства обострились. – Все это происходит не со мной, думала она. – Как хорошо. Какие у него руки или … или чем он это делает. Она не задумывалась о происходящем, полностью отдалась чувствам. Казалось, пространство и время остановились. Гнетущее ее чувство физической измены, послужило катализатором, многократно усилившим и обострившим ее чувства и ответную реакцию на ласки Мужчины.
Теплая волна поднималась все выше и выше, казалось, ее ноги лишились веса и воспарили, отделились от тела. - Ох…., что он делает. Она почувствовала, что его язык проник в ее святая святых. Руками она обхватила его голову, запустив пальцы в курчявую шевелюру, и прижала ее к своей промежности. Давай…, давай – стонала она. Его горячий язык проникал все дальше и дальше, ооооо…. . Кончик его языка трепетал, он врывался в ее плоть, тонул, захлебывался в любовном соке. Язык, ласкал ее губки, опускался по ложбинке до коричневого колечка ануса. Ее бутон был полон живительной влаги, она чувствовала, как кончиком языка он проводит по ее чувствительному бугорку. – Ох как хорошо, хрипела Елена – Хорошо…., продолжай не останавливайся, ей казалось, что она находится во власти торнадо. ОХХ…… Она ощущала себя лежащей на морской воде, ее словно поднимало и опускало волной. Внезапно ее дыхание участилось, тело выгнулось и замерло в высшей точке напряжения и сладостности, из груди вырвался стон. Она кончила. - Ах , Ах, она всхлипнула. Ее тело обмякло и расслабилось. Такого оргазма в ее жизни еще не было. Она чувствовала невероятную благодарность к этому Мужчине, подарившему ей чувственную радость и наслаждение. А когда он поцеловал ее в пульсирующую жилку на шее, она не смогла сдержать слез. Мужчина лег на спину, так чтобы было удобно смотреть на нее, и сказал – Отдохни милая, расслабься.
Она, наконец, рассмотрела, его член, тогда в машине она не смогла этого сделать. Казалось, что он живет отдельной от хозяина жизнью. Он, лежал на спине, заложив руки за голову, глаза были закрыты. Елена перевернулась на живот, взяла его член в руку и слегка сжала. Она почувствовала, какой он горячий, почувствовала его пульсацию. Она поднесла его к своему рту и не уверенно притронулась губами. Провела по нему языком и почувствовала ответное движение. Раньше она, конечно, занималась с мужем оральным сексом, но это было совершенно не то. Там она старалась как можно быстрее довести его до оргазма, и не ощущала сам процесс - как восхитительный, сознательный акт доставления удовольствия своему партнеру. Лена полностью поглотила член. Теперь она им полностью обладала. Искоса взглянула на мужчину и заметила, что он наблюдает за ней. Это пикантное обстоятельство, еще больше возбудило ее. Она чувствовала все возрастающее желание. Ее пещерка опять наполнился соком, соски затвердели, стали похожи на наконечники стрел. -РРРРР…, рыкнув она занялась его членом всерьез. Ей овладело какое-то исступление, она лизала, сосала, старалась поглотить его полностью. Одновременно, намочив слюной, пальчик ласкала его попку гладила и сжимала его яйца, такие большие и волосатые. Она отдавалась чувству, чувству которое рождалось в ней. Что это – любовь или страсть - ее не интересовало, ей хотелось сейчас, именно сейчас отдаваться этому мужчине и делать для него все, что только она может и чувствовала, что он также открыт для нее и готов делать для нее тоже самое.
Он сказал - Иди ко мне. Лена села ему на живот. Почувствовала, как его член упирается в ее попку. - А почему бы и нет, подумала она. Ей вдруг очень захотелось, чтобы он загнал ей свой большой, упругий член прямо в попку. И наплевать на боль, она все готова была вытерпеть от него. Она нагнулась и поцеловала уголок его губ. Он набросился на нее, покрывал поцелуями ее шею, плечи, ласкал груди, соски. Вся она была во власти его больших, волосатых рук. Почувствовав, что готова, она приподнялась, рукой направила его член во влагалище, и медленно, осторожно опустилась. – Оооооо…, это было что-то. Она чувствовала, как большой, горячий, пульсирующий член заполняет ее всю. Его пульсация передается ей. Они как одно, единое целое. – Как хорошо-, она делает поступательные движения, то убыстряя, то замедляя темп, почти останавливаясь и поглубже насаживаясь. Ей захотелось испытать его мощь полностью. – Возьми меня, трахни меня в попу. Она встала на колени и задом развернулась к нему. Мужчина схватил ее за бедра и притянул к себе. Нагнулся и припал к ее бесстыдно отставленной заднице. Обильно смочив свои пальцы любовным соком, стал поочередно вставлять их в горячий возбужденный зад. Посчитав, что дело сделано он также смочил слюной свой член и вогнал в Елену. – Оххххх….- Оооооо…., показалось, что ее пронзило горячее, пылающее копье. Боль была такой сильной, что свет померк в ее глазах. Постепенно это ощущение менялось. Сначала боль пульсировала на грани терпимой, а постепенно, когда Елена расслабилась, вообще ушла. Наоборот новые ощущения захватили ее, и она полностью им отдалась. Несколько раз своим ртом и слюной она охлаждала пыл своего любовника, облизывая его возбужденный член, а он в свою очередь увлажнял ее разработанную дырочку. Она уже не понимала, куда он имеет ее. И в общем ей было все равно. Она отдала ему свои сокровенные места и пользовалась взамен его мужской мощью.
Время остановилось. Где-то на грани ощущений она почувствовала зарождение теплой, горячей волны, которая как цунами смыла ее, вознесла на вершину блаженства и мягко опустила на песок. Она не чувствовала своего тела, казалось ее сознание парило где то далеко, в мире ее девичьих грез и фантазий, где как она себе представляло с ней и должно было случится то что случилось. Она отказывалась верить, что все происходящее случилось с ней в реальном мире и времени. И как будто не она лежала расслабленная и распаренная любовными утехами, как будто не ее губы прочувствовали, наконец, сладость крепкого мужского члена, как будто не из ее нежной орхидеи и разгоряченной попки вытекал любовный сок Мужчины, но не ее мужа. Она чувствовала себя шлюхой. И ей было на это наплевать. Это ей даже нравилось.
(с) Dikii_Kot