Россия, выбирая между войной и позором, получит все сразу

Этот эпизод сам собой приходит на память всякий раз, когда уже сейчас читаешь и слышишь о том, что и в нынешней «дипломатической войне» США чуть ли не «умоляют» нас не прибегать к старому доброму ветхозаветному принципу в выработке ответных мер на их захват и обыск здания нашего генконсульства в Сан-Франциско. Некоторые из журналистов и «экспертов» подают дело так, словно американцы говорят это, стоя на коленях. Параллельно этому преподносятся высказывания американцев о том, что теперь-то, когда от нас никакого ответа не последует, двусторонние отношения между нашими странами пойдут туда, куда надо.

Хотелось бы, чтобы так оно и было, но дальше этого от истины нет ничего.

Обладая некоторым опытом участия в выработке ответных мер и в мероприятиях по локализации негативных последствий «обменов выдворениями», могу уверить читателя в том, что подобная манера поведения — стандарт действий западников вообще и англо-саксов, включая, естественно, американцев, в частности. И этим поведением говорят они только одно: «Наносить удары дозволено только нам; вы — никто, чтобы даже пытаться задумываться о таких вещах». А вещи эти — принципы международных отношений: суверенное равенство, взаимность, а также добросовестное выполнение международных обязательств, в том числе по охране и соблюдению безопасности дипломатических и консульских представительств. Такого рода поведение американцы любят демонстрировать в своих голливудских поделках, особенно в фильмах про бокс, когда один из героев, послав оппонента всего лишь в нокдаун, плюя на разный-всякий fair play*, орет ему: «Stay down!» («И не вздумай подниматься!») Причем, такое поведение характерно для американских и положительных, и отрицательных «героев». Это не что иное, как угроза — дёрнешься, и тебе мало не покажется. Угроза лишь слегка закамуфлирована, но от этого она не становится менее реальной. И тот, кто ее высказывает, все равно остается наглым, высокомерным, спесивым подлецом.

Именно в такой ситуации — противостояния со спесивым подлецом — мы сейчас и находимся.

А спесь сбивается только и исключительно незамедлительными зубодробительными зеркальными ответными мерами.

Между тем, только за последние несколько месяцев руководство страны неоднократно отказывалось от реализации принципа взаимности при отстаивании национальных интересов.

Последнее решение — об инициировании обращения в иностранный суд в связи с захватом консульского здания и обысками в нем — вообще равносильно капитуляции. Добровольная (?) передача функции разрешения конфликта в суд государства, нарушившего международное право (а в российском руководстве нет никого, кто отрицал бы факт неоднократного и систематического нарушения Соединенными Штатами Венских конвенций о дипломатических и консульских сношениях) означает отказ от борьбы с применением собственных сил и средств и сдача на милость государства-нарушителя (победителя?). Пусть судебная власть, как минимум, недружественного государства всего лишь одна из ветвей власти, которая, по идее, может проявить объективность (а может и не проявить) по отношению к действиям другой ветви — исполнительной. Тем не менее, это все равно власть государства-нарушителя. И этого факта никак не изменят размышлизмы о том, чтобы посмотреть, «как эффективно работает хваленая американская судебная система». И совсем непринципиальным, а то и вовсе третьестепенным, является факт того, что не надо быть выпускником Питерского юрфака, чтобы знать: такие дела не только в США, а и где угодно, могут длиться десятилетиями. Это — если суд вообще снизойдет до того, чтобы принять к своему производству иск России против действий правительства США.

И что (когда? через десять-двадцать лет?) делать, если суд российским ходокам укажет на порог? Утереться и забыть? Или «задрав штаны, бежать» за давно ушедшим и всеми забытым поездом?

Промедление в реализации ответных мер (не говоря уже об отказе от них) истолковывается как нерешительность, неготовность к действиям при отстаивании интересов своей страны и трусость — чем оно по факту и является. Потеря времени при реализации ответных мер ведет к тому, что и международная общественность, и население страны, пошедшей на «дипломатическую войну» против нас, или теряет из фокуса своего внимания, или забывает первоначальную причину конфликта.

Те же деяния — то есть, действия или бездействие — формируют у населения страны недоверие к своим лидерам, причем не только во внешне-, но во внутриполитической сферах. Это недоверие впоследствии, особенно при повторном подобном поведении лидеров, способно перерасти в стойкую неуверенность населения в том, что в критической ситуации — например, в случае выдвижении ультиматума в адрес своей страны или внешней агрессии — у лидеров достанет решимости противостоять внешним угрозам. Эту неуверенность людей в том, что в случае необходимости лидер действительно нажмет на нужную «кнопку», не перешибить ни поднятыми с морских глубин греческими амфорами, ни полетами с аистами, ни 18-ю забитыми шайбами, ни загарпуненными щуками. Эту неуверенность не перешибить даже наличием спецслужб, спецназа и ядерного оружия. И то, и другое, и третье имелось и у Горбачева. Чего у него не было, так это решимости отстаивать интересы своей страны.

Лидер, проявляющий нерешительность во внешней политике, теряет моральное право на проявление решимости во внутриполитической сфере.

А в «дипломатической войне» июня 1988 года канадцы Горбачева, кстати, обдурили. Обещали помалкивать о выдворении, да «слили» информацию в прессу. Им же надо было выглядеть крутыми перед выборами, которые были на носу (в ноябре). Они и своего обывателя тоже обдурили, не сказав, что больше половины «выдворенных», покинув Канаду, долгие годы тому назад, успели не в одной командировке в разных странах побывать.

Как ни крутили хвостами Горбачев с Шеварднадзе, а все равно и им пришлось прибегать к «зеркальным ответным мерам». Но тогда было, хоть и плохонькое уже, но все же Политбюро ЦК КПСС. Было кому высказать свою точку зрения на то, как надо отстаивать интересы страны. А у нас получается, ни советников, ни экспертов настоящих почти не осталось.

В 1988-м, если мне не изменяет память, «дипломатическая война» прокатилась в две «волны». Канадцы остановились, только когда поняли, что на каждую зуботычину получат достойную, и на этот раз незамедлительную, «ответку».