5594
5
Грянул залп крейсера «Аврора», и красные с белыми бросились убивать друг друга… Ага, три раза. Начнём с того, что выстрел «Авроры» не был сигналом к восстанию. Захват Зимнего происходил иначе, чем его изображает политический лубок, и вообще всё было «немного не так».
«Бежит матрос, бежит солдат, стреляет на ходу»
Стоп, стоп, никто никуда не бежит. На календаре 24 октября 1917 года. Завтра уже революция, но в Питере тишина. Работают театры и кафе, в городе нет крупных митингов. Однако Временное правительство, недовольное, что в районе Смольного тусуется всё больше мутных личностей с оружием, отдаёт приказ часть мостов развести, а часть — взять под контроль.
Если бы этого решения не было, его не стоило бы выдумывать — революция произошла бы и без него. Но это был хороший старт. У Литейного выполняющих приказ юнкеров встретила вооружённая толпа, разоружила и запихала обратно в училище. С остальными мостами ситуация развивалась с переменным успехом, но уже к вечеру итог был таков. Из шести мостов четыре были под контролем восставших. А больше им для передвижения было и не надо. Если бы не инициатива правительства, им бы, вероятно, вообще не пришла в голову идея что-либо делать с мостами — стоят себе и стоят.
При этом, кроме одной мелкой стычки, всё происходило практически мирно.
В тот же день вечером Станислав Пестковский, которого Военно-революционный комитет (ВРК) назначил комиссаром Главного телеграфа, захватил «вверенный» ему объект, не пролив ни капли крови.
Изящество операции заключалось в том, что среди трех тысяч сотрудников телеграфа вообще не было большевиков. Как он это сделал? Сначала нашёл охранника, который присягнул ВРК. Потом нашёл лидера профсоюза телеграфистов (который оказался правым эсером), поговорил с ним по душам и так постепенно убедил всех, что не надо создавать проблем себе и людям…
Не волнуйтесь, «Аврора» обязательно выстрелит, и даже попадёт, ну, а пока — вечер 24 октября продолжается!
Если бы этого решения не было, его не стоило бы выдумывать — революция произошла бы и без него. Но это был хороший старт. У Литейного выполняющих приказ юнкеров встретила вооружённая толпа, разоружила и запихала обратно в училище. С остальными мостами ситуация развивалась с переменным успехом, но уже к вечеру итог был таков. Из шести мостов четыре были под контролем восставших. А больше им для передвижения было и не надо. Если бы не инициатива правительства, им бы, вероятно, вообще не пришла в голову идея что-либо делать с мостами — стоят себе и стоят.
При этом, кроме одной мелкой стычки, всё происходило практически мирно.
В тот же день вечером Станислав Пестковский, которого Военно-революционный комитет (ВРК) назначил комиссаром Главного телеграфа, захватил «вверенный» ему объект, не пролив ни капли крови.
Изящество операции заключалось в том, что среди трех тысяч сотрудников телеграфа вообще не было большевиков. Как он это сделал? Сначала нашёл охранника, который присягнул ВРК. Потом нашёл лидера профсоюза телеграфистов (который оказался правым эсером), поговорил с ним по душам и так постепенно убедил всех, что не надо создавать проблем себе и людям…
Не волнуйтесь, «Аврора» обязательно выстрелит, и даже попадёт, ну, а пока — вечер 24 октября продолжается!
×
Комиссар ВРК Леонид Старк в компании 12 матросов захватывает Петроградское телеграфное агентство. Революционные солдаты Измайловского гвардейского полка оккупируют Балтийский вокзал. Видный революционер Павел Дыбенко в Гельсингфорсе (то есть в Хельсинки), получает телеграмму от члена бюро ВРК Антонова-Овсеенко: «Высылай устав» (иными словами — «шлите миноносцы») и отвечает, что всенепременно.
С чего вдруг такое шевеление? Большевики получили информацию, что в город идут эшелоны с верными правительству войсками (и это была чистая правда). Идея, что сейчас сюда приедут с фронта терминаторы и в лучших традициях времени расстреляют всю «несистемную оппозицию» из пулеметов, их совсем не грела. Поэтому решили подстраховаться. Кстати, типографию они 24 октября тоже захватили, утром ещё. Но не со зла, а потому что правительство запретило печатать газету «Рабочий путь» — но это же не повод её не издавать, правда?
С чего вдруг такое шевеление? Большевики получили информацию, что в город идут эшелоны с верными правительству войсками (и это была чистая правда). Идея, что сейчас сюда приедут с фронта терминаторы и в лучших традициях времени расстреляют всю «несистемную оппозицию» из пулеметов, их совсем не грела. Поэтому решили подстраховаться. Кстати, типографию они 24 октября тоже захватили, утром ещё. Но не со зла, а потому что правительство запретило печатать газету «Рабочий путь» — но это же не повод её не издавать, правда?
Батенька
Тем временем Владимир Ленин, имеющий несчастье быть в розыске, сидел на конспиративной квартире у Маргариты Фофановой и уже не первый день заваливал ЦК записочками типа «История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя потерять всё», «промедление смерти подобно!» и так далее в том же духе.
Тон записочек становился всё более нервным, количество — всё большим, и бедная Фофанова замоталась относить их в Смольный. В ЦК Ленина уважали, но вот сейчас мужикам было реально не до него. Поняв, что его игнорят, Ильич стал слать записочки в низовые организации и непосредственно Крупской. Однако письма «на деревню дедушке» — это не совсем то, чем хотел заниматься Ленин. Так что он плюнул на партийную дисциплину, предписывавшую ему сидеть, где сидит, и двинул в штаб восстания.
В фильмах пролетарии при виде Ильича разевают рты и внимают его мудрости. В реальности на входе в Смольный пролетарии спросили у него пропуск. Узнав, что ни у него, ни у его секьюрити (Ленина всюду сопровождал Эйно Рахья) действующего пропуска нет, их обоих послали лесом. Но разве это могло остановить гения революции? Ленин дождался большой группы повстанцев, направлявшихся в Смольный, затесался в неё, вместе со всеми прошёл мимо контроля и затерялся в недрах здания.
Тон записочек становился всё более нервным, количество — всё большим, и бедная Фофанова замоталась относить их в Смольный. В ЦК Ленина уважали, но вот сейчас мужикам было реально не до него. Поняв, что его игнорят, Ильич стал слать записочки в низовые организации и непосредственно Крупской. Однако письма «на деревню дедушке» — это не совсем то, чем хотел заниматься Ленин. Так что он плюнул на партийную дисциплину, предписывавшую ему сидеть, где сидит, и двинул в штаб восстания.
В фильмах пролетарии при виде Ильича разевают рты и внимают его мудрости. В реальности на входе в Смольный пролетарии спросили у него пропуск. Узнав, что ни у него, ни у его секьюрити (Ленина всюду сопровождал Эйно Рахья) действующего пропуска нет, их обоих послали лесом. Но разве это могло остановить гения революции? Ленин дождался большой группы повстанцев, направлявшихся в Смольный, затесался в неё, вместе со всеми прошёл мимо контроля и затерялся в недрах здания.
Красный день календаря
Та-дам! Часы бьют полночь, наступает 25 октября — 7 ноября по новому стилю. Четверг. В два часа ночи, когда все нормальные люди спят, 6-й сапёрный батальон берет под контроль Николаевский вокзал, а комиссар ВРК Михаил Файерман захватывает электростанцию и отключает энергоснабжение правительственных зданий. Если действия восставших 24 октября носят по существу оборонительный характер, характер ответного действия, — то вот это уже была чистая наглость. И это еще не всё: комиссар ВРК Карл Кадлубовский занял Главпочтамт.
Наконец, пришла пора вспомнить про крейсер «Аврора». Революционный комитет приказал экипажу немедленно восстановить движение на Николаевском мосту. Командир крейсера Николай Эриксон… я прямо так и вижу, как половина читателей сейчас ждёт, что он выхватил пистолет и принялся стрелять в мятежников.
Но это было бы с его стороны довольно странно, ведь командиром его избрал судовой комитет, и сейчас глава этого комитета — машинист, большевик, комиссар ВРК Александр Белышев настоятельно просил его прислушаться к требованию новой власти. Так что Эриксон просто отказался выполнить приказ. Революционные матросы тоже отнюдь не бросились выкидывать его за борт, вместо этого сказав, что раз так — и без него прекрасно обойдутся.
Однако Эриксон, глядя на их потуги, понял: если эти криворукие сейчас, в темноте, посадят только что отремонтированный корабль на мель, он себе этого не простит. Так что он согласился выполнить волю ВРК и снова взял на себя функцию капитана. Чтобы разогнать занявших мост юнкеров, хватило навести на них прожектор. Понятно, что напугал их не луч света, а оружие, которое было на корабле, но сути это не меняет. Все понимали, насколько велика вероятность кровопролития, и все стремились его избежать.
На рассвете 45 матросов заняли здание Государственного банка, тоже абсолютно бескровно: вояки из Семеновского полка, стоящие на охране, просто не препятствовали. А вот «оккупай» Центральной телефонной станции под руководством Лашевича и Калягина уже не был похож на прогулку. Но и тут обошлось без жертв. В составе группы оказался солдат, хорошо знакомый с системой безопасности здания. С помощью этой информации отряд ВРК составил план и разоружил охранников — верных правительству юнкеров.
В восемь утра революционеры заняли третий из трёх крупных вокзалов Питера — Варшавский.
Полезные инфраструктурные объекты в городе уже заканчивались, а большевики всё никак не могли определиться, берут они уже наконец власть или дожидаются съезда Советов. И причина была не в личной скромности большевиков, а в понимании, что хлопот потом не оберёшься.
Наконец, в десять утра от лица Петроградского ВРК был разослан текст: «К гражданам России! Временное правительство низложено» и т. д., а к полудню восставшие захватили Мариинский дворец и «Кресты» (депутатов выгнали, арестантов выпустили). И вот это уже было однозначное «да».
Наконец, пришла пора вспомнить про крейсер «Аврора». Революционный комитет приказал экипажу немедленно восстановить движение на Николаевском мосту. Командир крейсера Николай Эриксон… я прямо так и вижу, как половина читателей сейчас ждёт, что он выхватил пистолет и принялся стрелять в мятежников.
Но это было бы с его стороны довольно странно, ведь командиром его избрал судовой комитет, и сейчас глава этого комитета — машинист, большевик, комиссар ВРК Александр Белышев настоятельно просил его прислушаться к требованию новой власти. Так что Эриксон просто отказался выполнить приказ. Революционные матросы тоже отнюдь не бросились выкидывать его за борт, вместо этого сказав, что раз так — и без него прекрасно обойдутся.
Однако Эриксон, глядя на их потуги, понял: если эти криворукие сейчас, в темноте, посадят только что отремонтированный корабль на мель, он себе этого не простит. Так что он согласился выполнить волю ВРК и снова взял на себя функцию капитана. Чтобы разогнать занявших мост юнкеров, хватило навести на них прожектор. Понятно, что напугал их не луч света, а оружие, которое было на корабле, но сути это не меняет. Все понимали, насколько велика вероятность кровопролития, и все стремились его избежать.
На рассвете 45 матросов заняли здание Государственного банка, тоже абсолютно бескровно: вояки из Семеновского полка, стоящие на охране, просто не препятствовали. А вот «оккупай» Центральной телефонной станции под руководством Лашевича и Калягина уже не был похож на прогулку. Но и тут обошлось без жертв. В составе группы оказался солдат, хорошо знакомый с системой безопасности здания. С помощью этой информации отряд ВРК составил план и разоружил охранников — верных правительству юнкеров.
В восемь утра революционеры заняли третий из трёх крупных вокзалов Питера — Варшавский.
Полезные инфраструктурные объекты в городе уже заканчивались, а большевики всё никак не могли определиться, берут они уже наконец власть или дожидаются съезда Советов. И причина была не в личной скромности большевиков, а в понимании, что хлопот потом не оберёшься.
Наконец, в десять утра от лица Петроградского ВРК был разослан текст: «К гражданам России! Временное правительство низложено» и т. д., а к полудню восставшие захватили Мариинский дворец и «Кресты» (депутатов выгнали, арестантов выпустили). И вот это уже было однозначное «да».
Керенский
Бессонную ночь провел также глава Временного правительства Керенский по прозвищу Главноуговаривающий. После февральской революции тогдашние сексисты прозвали Александра Федоровича Александрой Федоровной (так звали императрицу), дескать, зазнался и обабился. Керенский всё надеялся, что вот-вот прибудут верные войска с фронта, но к рассвету понял, что времени у него не осталось. Тогда он «во имя свободы, чести и славы родной земли» обратился к казачьим частям с просьбой о защите.
— А поддержка пехоты будет? — спросили казаки.
— Нет.
— Да вы издеваетесь!
— А поддержка пехоты будет? — спросили казаки.
— Нет.
— Да вы издеваетесь!
Так получилось, что в девять утра Керенский экстренно засобирался в Псков. Нет, его бегство происходило не в женском платье. Машину ему одолжило американское посольство.
На самом деле, это не несло никакой политической нагрузки, хотя сейчас и воспринимается смешно. Просто оказалось, что на поезде он ехать не может — все вокзалы в руках большевиков, а автомобиля, пригодного для поездок в «замкадье», у Генштаба нет. В итоге военные с трудом нашли Pierce-Arrow без верха и выпросили у посольства США Renault. Так, под прикрытием американского флага, и ехали.
На самом деле, это не несло никакой политической нагрузки, хотя сейчас и воспринимается смешно. Просто оказалось, что на поезде он ехать не может — все вокзалы в руках большевиков, а автомобиля, пригодного для поездок в «замкадье», у Генштаба нет. В итоге военные с трудом нашли Pierce-Arrow без верха и выпросили у посольства США Renault. Так, под прикрытием американского флага, и ехали.
Вялотекущий штурм
Обычно это мероприятие представляют так. Балы, красавицы, лакеи, юнкера… внезапно в упорядоченный блеск этого великолепия врываются немытые пейзане с вилами. И их грубые голоса заглушают хруст французской булки, а стены покрываются брызгами крови, как в голливудских ужастиках.
На самом деле в Зимнем дворце в это время тусило около трех тысяч защитников — офицеров, казаков, кадетов, барышень из женского батальона. «По обеим сторонам паркетного пола лежали ряды грязных матрацев и одеял, на которых помещалось несколько человек солдат. По всему полу была грязь от окурков папирос, кусков хлеба, от одежды, пустых бутылок с названиями дорогих французских вин… На одной картине была прорезана дыра через весь верхний правый угол. Всё это место представляло собою одну огромную казарму. На подоконниках были поставлены пулемёты», — писал журналист Джон Рид, которому удалось пролезть туда до штурма.
Настроение защитников тоже было не радужным. «Части, находящиеся в Зимнем дворце, только формально охраняют его, так как активно решили не выступать», — писал генерал Левицкий в письме. Это было правдой: ряды защитников таяли. С едой у них была напряжёнка, и многие из них уже сами не понимали, чего они там сидят.
Те, кто хоть что-то соображал в военном деле, осознавали бессмысленность самой затеи. Части Павловского и Кексгольмского полков вместе с большевистскими отрядами окружили здание со всех сторон. На мостах были установлены зенитки. Из орудий Петропавловки и с кораблей Зимний, если что, прекрасно простреливался. Когда министры Временного правительства спросили, что будет, если по ним откроет огонь «Аврора», адмирал Вердеревский ответил: «Он будет обращён в кучу развалин. У неё башни выше мостов».
Восставшие запланировали штурм Зимнего на три часа дня, но дальше вместо штурма происходила сплошная тягомотина. Это была не революция, а сплошной артхаус. Например, условным сигналом к наступлению на Зимний должен был служить зажжённый красный фонарь, повешенный на флагшток Петропавловской крепости. Георгий Благонравов, которого ВРК назначил комиссаром крепости, принялся искать красный фонарь. Не нашёл. Потом всё же нашёл. Потом оказалось, что на флагшток его фиг повесишь, и как давать сигнал, непонятно… Это скучно даже описывать.
Задержки, нервотрёпки, бардак, переговоры, ультиматумы, пресечение попыток открыть огонь без приказа; эмиссары, которых не пропускают патрули; Владимир Ильич Ленин, который пишет Антонову-Овсеенко и Подвойскому десятки записок, какого черта Зимний еще не взят; Чудновский и тому подобные экстраверты, которые лезут внутрь вроде как парламентеры, их сперва арестовывают, затем освобождают, а в итоге они уводят разагитированных защитников; какие-то группы боевиков ВРК, которые врываются в Зимний, но их тут же обезоруживают — и прочая суета сует. Но, кроме плохой подготовки, у этого топтания на месте была другая причина — стремление не допустить кровопролития. В восемь вечера здание покинули 200 казаков, к десяти часам, после «предупредительного» холостого залпа «Авроры» ушло более половины охранявших дворец юнкеров и частично женщины‑военные.
На самом деле в Зимнем дворце в это время тусило около трех тысяч защитников — офицеров, казаков, кадетов, барышень из женского батальона. «По обеим сторонам паркетного пола лежали ряды грязных матрацев и одеял, на которых помещалось несколько человек солдат. По всему полу была грязь от окурков папирос, кусков хлеба, от одежды, пустых бутылок с названиями дорогих французских вин… На одной картине была прорезана дыра через весь верхний правый угол. Всё это место представляло собою одну огромную казарму. На подоконниках были поставлены пулемёты», — писал журналист Джон Рид, которому удалось пролезть туда до штурма.
Настроение защитников тоже было не радужным. «Части, находящиеся в Зимнем дворце, только формально охраняют его, так как активно решили не выступать», — писал генерал Левицкий в письме. Это было правдой: ряды защитников таяли. С едой у них была напряжёнка, и многие из них уже сами не понимали, чего они там сидят.
Те, кто хоть что-то соображал в военном деле, осознавали бессмысленность самой затеи. Части Павловского и Кексгольмского полков вместе с большевистскими отрядами окружили здание со всех сторон. На мостах были установлены зенитки. Из орудий Петропавловки и с кораблей Зимний, если что, прекрасно простреливался. Когда министры Временного правительства спросили, что будет, если по ним откроет огонь «Аврора», адмирал Вердеревский ответил: «Он будет обращён в кучу развалин. У неё башни выше мостов».
Восставшие запланировали штурм Зимнего на три часа дня, но дальше вместо штурма происходила сплошная тягомотина. Это была не революция, а сплошной артхаус. Например, условным сигналом к наступлению на Зимний должен был служить зажжённый красный фонарь, повешенный на флагшток Петропавловской крепости. Георгий Благонравов, которого ВРК назначил комиссаром крепости, принялся искать красный фонарь. Не нашёл. Потом всё же нашёл. Потом оказалось, что на флагшток его фиг повесишь, и как давать сигнал, непонятно… Это скучно даже описывать.
Задержки, нервотрёпки, бардак, переговоры, ультиматумы, пресечение попыток открыть огонь без приказа; эмиссары, которых не пропускают патрули; Владимир Ильич Ленин, который пишет Антонову-Овсеенко и Подвойскому десятки записок, какого черта Зимний еще не взят; Чудновский и тому подобные экстраверты, которые лезут внутрь вроде как парламентеры, их сперва арестовывают, затем освобождают, а в итоге они уводят разагитированных защитников; какие-то группы боевиков ВРК, которые врываются в Зимний, но их тут же обезоруживают — и прочая суета сует. Но, кроме плохой подготовки, у этого топтания на месте была другая причина — стремление не допустить кровопролития. В восемь вечера здание покинули 200 казаков, к десяти часам, после «предупредительного» холостого залпа «Авроры» ушло более половины охранявших дворец юнкеров и частично женщины‑военные.
Российские источники в массе своей настаивают, что «Аврора» дала по дворцу только один холостой залп. Американский историк профессор Александр Рабинович утверждает обратное: около одиннадцати вечера из орудий крейсера и Петропавловской крепости было выпущено несколько снарядов, два из которых попали в здание, впрочем, разрушения от них были минимальными — обвалившийся карниз и разбитое окно. Он же отмечает, что штурма Зимнего как такового не было. Просто в какой-то момент эти хождения туда-сюда привели к компромиссу у желающих выйти и желающих войти.
«Мы с Чудновским повели атаку внутрь Дворца. Юнкера при нашем входе сопротивления уже не оказали, и мы свободно проникли внутрь Дворца в поисках Временного правительства», — эти слова Антонова-Овсеенко приводятся в книге «Октябрьская буря». Вот примерно так и произошла эта грандиозная операция. Членов правительства нашли и арестовали.
«Мы с Чудновским повели атаку внутрь Дворца. Юнкера при нашем входе сопротивления уже не оказали, и мы свободно проникли внутрь Дворца в поисках Временного правительства», — эти слова Антонова-Овсеенко приводятся в книге «Октябрьская буря». Вот примерно так и произошла эта грандиозная операция. Членов правительства нашли и арестовали.
Интересные времена
Об истории чаще всего судят на основе современных реалий. Немного мемов, немного логики — и мы уже уверенно высказываемся о прошлом. Но ситуацию двоевластия из наших современников мало кто видел. Политики были сделаны из другого теста. А яркие мемы нельзя не любить, хотя они чаще всего просто отвлекают от ключевых факторов.
Чтобы адекватно представлять, почему в Петрограде 1917 года творились такие странные вещи, нужно представлять себе основные силы того конфликта.
Чтобы адекватно представлять, почему в Петрограде 1917 года творились такие странные вещи, нужно представлять себе основные силы того конфликта.
Как они складывались? К началу 1917 года руководство большевиков решило, что с царским режимом пора кончать. Русское бюро ЦК начало организовывать массовые выступления в Питере и окрестностях. Естественно, безоружная толпа была бы «мясом» для любого армейского подразделения, и это все понимали. Но большевики понимали также, что куда эффективнее не брать оружие частным порядком, а заполучить на свою сторону армию. Александр Шляпников, член Русского бюро ЦК РСДРП, формулировал позицию партии в духе: наше оружие — в солдатских казармах вместе с его носителями. Это ключевой момент для понимания ситуации в целом.
В итоге даже опора власти — казаки, которые первоначально были настроены разгонять протестующих, забили болт. Царское правительство обнаружило, что все войска перешли на сторону рабочих…
В итоге даже опора власти — казаки, которые первоначально были настроены разгонять протестующих, забили болт. Царское правительство обнаружило, что все войска перешли на сторону рабочих…
Пыль на ветру революции
Довольно странно доказывать, что в военной операции (а революция — это именно военная операция, несмотря на специфический экономический бэкграунд) армия является ключевым фактором. Это вроде самоочевидно. Всем. Всегда. Но только если речь не идёт об 1917 годе!
Например, сколько было высказано недоумения и упрёков по поводу отречения царя. На самом деле, как только Николай II узнал о волнениях и нападениях на полицию (25 февраля 1917 года), он отдал силовикам приказ разобраться. Прямо так и написал в телеграмме: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки». И его адресат, генерал Сергей Хабалов, честно пытался этот приказ выполнить: запретил митинги и забастовки, ночью произвёл арест свыше ста смутьянов.
И что? Ничего: 26 февраля председатель Думы Михаил Родзянко телеграфировал царю, что на улицах бардак, части войск стреляют друг в друга, и если не сформировать сейчас же новое правительство, будет социальный взрыв. Николай охарактеризовал послание как «вздор», надеясь на силовое решение конфликта. А 27 февраля восстал Петроградский гарнизон.
Полки один за другим поддерживали забастовку рабочих. 28 февраля среди восставших насчитывалось 66 тысяч солдат, а 1 марта их было уже — 170 тысяч, плюс они захватили Арсенал. Больше никаких войск и дополнительных военных ресурсов в Питере не было. Генералы на фронтах тоже не рвались спасать императора — главным образом, понимая, что как только их солдаты войдут в контакт с восставшими, так вся война на этом и закончится.
Какую «силу» должен был применить 2 марта Николай, когда Гучков и Шульгин привезли ему проект Акта об отречении? Скакать на мятежников с шашкой наголо во главе своей дворцовой охраны? (Царскосельский гарнизон тоже перешел на сторону восставших). Он, может, и оторванный от жизни человек, но не идиот.
Вторым ключевым фактором, который лежал в основе всего происходящего в 1917 году, были Советы. Но о них читайте в следующем материале.
ОЛЬГА ТАБОЛИНА
Например, сколько было высказано недоумения и упрёков по поводу отречения царя. На самом деле, как только Николай II узнал о волнениях и нападениях на полицию (25 февраля 1917 года), он отдал силовикам приказ разобраться. Прямо так и написал в телеграмме: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки». И его адресат, генерал Сергей Хабалов, честно пытался этот приказ выполнить: запретил митинги и забастовки, ночью произвёл арест свыше ста смутьянов.
И что? Ничего: 26 февраля председатель Думы Михаил Родзянко телеграфировал царю, что на улицах бардак, части войск стреляют друг в друга, и если не сформировать сейчас же новое правительство, будет социальный взрыв. Николай охарактеризовал послание как «вздор», надеясь на силовое решение конфликта. А 27 февраля восстал Петроградский гарнизон.
Полки один за другим поддерживали забастовку рабочих. 28 февраля среди восставших насчитывалось 66 тысяч солдат, а 1 марта их было уже — 170 тысяч, плюс они захватили Арсенал. Больше никаких войск и дополнительных военных ресурсов в Питере не было. Генералы на фронтах тоже не рвались спасать императора — главным образом, понимая, что как только их солдаты войдут в контакт с восставшими, так вся война на этом и закончится.
Какую «силу» должен был применить 2 марта Николай, когда Гучков и Шульгин привезли ему проект Акта об отречении? Скакать на мятежников с шашкой наголо во главе своей дворцовой охраны? (Царскосельский гарнизон тоже перешел на сторону восставших). Он, может, и оторванный от жизни человек, но не идиот.
Вторым ключевым фактором, который лежал в основе всего происходящего в 1917 году, были Советы. Но о них читайте в следующем материале.
ОЛЬГА ТАБОЛИНА
Источник:
Еще крутые истории!
- "Жаль потраченных на тебя денег, тварь!": девушки поделились самыми неудачными свиданиями
- "Тащили мусор через весь зал": причины, по которым люди больше в ресторан ни ногой
- "Или она - или я!": выходки свекровей, от которых у невесток нервно дёргается глаз
- Аму Хаджи: история иранца, который не мылся 67 лет
Новости партнёров
реклама
При штурме Зимнего погибло всего 6 человек - любой советский экскурсовод это знал.
И это лучшее доказательство естественности совершившейся в октябре 1917 года смены власти и смены строя.
Никто не хотел защищать старую власть. Настолько порядки в той "Россия, которую мы потеряли" всем обрыдли.
Так что, с праздником Великого Октября и с победой социалистической революции, товарищи!
«Революционеры не делают революций. Революционеры лишь замечают, что власть лежит на улице, и поднимают ее», написала как-то немецкий политолог Ханна Арендт, используя известное французское выражение «Le pouvoir est dans la rue» (а вот Ленин про "власть, валяющуюся в грязи" никогда, судя по всему, не говорил, хотя мог сказать с полным основанием)...
В октябре (ноябре - по новому стилю) власть в столице не принадлежала никому. И большевики тут, по большому счёту, не при чём. Обгадилось тогдашнее верховное руководство, оно всё сделало само. И гениальность Ленина заключалась в том, что он учуял этот момент и настоял на решительных действиях, несмотря на сомнения товарищей. В результате переворот (Ленин всегда использовал именно этот термин) был осуществлён малыми силами и почти бескровно. Мало того, власть валялась на улицах по всей несчастной империи. Именно поэтому в течении короткого времени Советская власть триумфально победила повсеместно.
"И красные с белыми бросились убивать друг друга…". Ага, три раза. Первыми убивать бросились белые. Именно они, желая развесить на фонарях "восставших хамов", развязали Гражданскую войну с миллионами жертв.
В конечном итоге большевики удержали власть не потому, что были какими-то особенно жестокими или особенно хитроумными, а потому что единственные имели ясный образ позитивного будущего для России.
Всех непредвзятых - с прошедшим праздником Великого Октября! Как бы плохо не обстояли дела в современной России, помните - тьма сгущается перед рассветом.
"На мостах были установлены зенитки."(с) - 1917 год - какие нах зенитки.
"Командир крейсера Николай Эриксон…" - я этот бабский бред даже осмыслить не пытаюсь.
"шлите миноносцы"(с) - ну на кой ляд эти, сугубо морские, корабли в Петрограде...
"Идея, что сейчас сюда приедут с фронта терминаторы и в лучших традициях времени расстреляют всю «несистемную оппозицию» из пулеметов, их совсем не грела"(с) - Даже не знаю, отправить почитать про количество пулеметов, или посчитать с калькулятором соотношение сил, или просто почитать книги по истории первой мировой и эмиссаров в войсках...
Можно цитировать каждую вторую строку - бредом она не перестанет быть. Казаки просят поддержку пехоты... В петропавловской крепости нет ни сигнальных фонарей, ни возможности их использовать... Дамочка похоже представляет юнкеров неким ОМОНом? Да это просто мальчишки-курсанты им по 14-17 лет. Во всем тексте нет ни одного упоминания жандармерии.
Прыготня февраль-октябрь тупо сбивает с толку, пишет, как мысли в голове скачут, не иначе...
Резюме - ЖИРНЫЙ МИНУС! И учить реальную историю - она открыта.
Некоторые моменты Реальной истории, откровенно перевранные или не упомянутые:
В момент Октябрьской революции Ульянова вообще не было в Петрограде, он находился в Финляндии (тогда части Российской империи). И прибыл только после установления порядка новой властью - рисковать столь значимой фигурой никто не хотел.
Основную массу оружия революционеры взяли там, где оно производилось. Матросы и солдаты воспользовались арсеналами своих частей.
Октябрьская революция была тщательно спланирована и проведена "как по нотам". Основным стратегом был, тот самый политический про***тка, Троцкий. Взять под контроль всю связь и коммуникации. Банки взяли, чтоб избежать мародерства и грабежей. Арестовать состав либерастического Временного правительства. Вызволить соратников из тюрем (уголовников выпустило еще временное правительство). Навести порядок в Зимнем дворце (остановить расхищение).
Единственной проблемой была Петропавловская крепость. Троцкий лично съездил и договорился. Как гарнизон перешел на сторону революционеров - был подан сигнал фонарем в город, кораблям на рейде и в Кронштадт.
Аврора действительно сделала предупредительный выстрел холостым, который многие восприняли как сигнал к началу восстания, потом раз-другой саданула боевым по баррикадам (пулеметной точке) лояльных временному правительству частей - их было крайне мало - неразбежавшиеся по домам малолетки-юнкера да рота из Женского батальона смерти.
"получает телеграмму от члена бюро ВРК Антонова-Овсеенко: «Высылай устав» (иными словами «шлите миноносцы»)"(с)
Телеграмма записанная в истории "Центробалт. Дыбенко. Высылай устав" просто шифровка - в Петроград нужно отправить боевые корабли и десантные отряды моряков - "шлите миноносцы"(с) это уже отсебятина авторши.
Вчистую же, миноносец сам по себе в реке смысла не имеет.
То, что охрана не собиралась бодаться насмерть за Временное правительство - это очевидный факт. Так что большевикам спецназ не нужен был.
Странные солдаты действительно были - Латышские стрелки. Насчет спецназа - вряд ли - это не пластуны или малиновые околышки - обычные части, но отличались железой(!) дисциплиной, хорошей выучкой и фанатичной преданностью большевикам. В составе штурмующих групп они конечно были, но и без них временных либерастов повязали бы.
Ага, а аФтор такой весь аху.ительный, что конечно же знает, как было на самом деле.
Поздравляю.
В час, когда утро встаёт над Невой