Как я собирался на войну

За все четыре года своей учебы с Московском высшем общевойсковом командном училище я как-то совсем не задумывался о том, куда меня отправят служить после окончания училища. Разумно полагая, что «дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут».
Все эти годы рядом со мной учились ребята, которые всегда помнили, что где-то на юге уже шестой год воюют их старшие товарищи, отцы и близкие знакомые. Знали, что они тоже обязательно попадут на эту войну. И серьезно к ней готовились. Сейчас трудно в это поверить, но среди курсантов нашего прославленного военного училища в те годы таких было меньшинство. Большинство же из нас тогда больше думали, о том, как попасть в увольнение, как сдать сессию без двоек и вовремя уехать в отпуск. Увы, это так.
На четвертом курсе, параллельно с учебой в училище, меня начали готовить к командировке в Афганистан. Но даже тогда я больше был погружен в изучение фарси и многих других нужных и не нужных вещей. А вот о главном, что вскоре мне предстоит поехать на войну, как-то не задумывался.
И самое главное, совершенно не думал о том, что нужно брать с собой на войну? К счастью, годом позднее, уже в 197-м отдельном батальоне резерва офицерского состава один из офицеров, прошедших Афганистан, подсказал нам, что с собою можно взять всю свою офицерскую форму, которую нам выдала наша славная вещевая служба. И потом выбросить ее за ненадобностью. Потому что в Афганистане наша парадная и даже повседневная форма нам не понадобится.
А можно не брать ничего, потому что все, что нужно, нам обязательно выдадут. Второй вариант всем нам понравился почему-то больше. И все свои чемоданы с военной формой (один из чемоданов назывался «Смерть носильщика», второй – «Мечта оккупанта») мы с оказией отправили по домам. В общем, из личных вещей, которые я планировал взять с собой на войну, получалась лишь небольшая спортивная сумка с фотоаппаратом, парочка катушек с фотопленкой, бритвенный станок, лезвия, зубная щетка с зубной пастой, чистая тетрадка, несколько конвертов, ручка и кое-что из нижнего белья.
Разумеется, в отпуске я зашел в магазин «Охотник» с мечтой прикупить там себе один из красивых ножей, лежавших на витрине. Разумно полагая, что на войне хороший нож явно не будет лишним. Вопрос продавца меня немного озадачил.
- А охотничий билет у вас есть?
Охотничьего билета у меня не было. А потому красивый охотничий нож мне не продали. Сказав, что, если на войне мне так уж необходим будет нож, то я могу захватить с собой из дома любой красивый кухонный или столовый нож. Если, конечно, его не отнимут у меня при досмотре, когда я полечу в Ташкент на самолете.
В общем, состав моей «военной» сумки сформировался. И от ножей мне пришлось отказаться. Я был уверен, что к поездке на войну практически готов. Оставалось только дождаться вызова.
В один из этих дней меня разыскала моя школьная учительница Галина Ивановна Соколова (Милокостова). Ее подруга вместе с мужем находилась тогда в Кабуле. И Галина Ивановна была убеждена, что Кабул – самое лучшее место для моей службы в Афганистане. Она договорилась со своими знакомыми, чтобы меня куда-нибудь пристроили, где стреляют потише и душманов поменьше.
И настоятельно просила, чтобы по прилету в Кабул, я непременно позвонил по телефонному номеру, указанному на визитке, которую она мне передала.
На визитке скромно значилось, что муж ее подруги Юрий Рудченко работает Первым секретарем Посольства СССР в ДРА.
Мне было не удобно сказать, что последние полтора года меня готовили совершенно для других дел, чем работа сторожем посольства. Или садовником. И что мне предстоит, пусть и менее почетная, но тоже нужная работа - почтальоном «Печкиным». Я соврал своей школьной учительнице. Сказал, что обязательно позвоню.
Было видно, как тяжелый груз упал с плеч Галины Ивановны. Она почему-то была уверена, что я не соглашусь с ее предложением.
- Да, Саша, и самое главное! В Кабуле очень много фруктов – виноград, мандарины, арбузы, дыни. Но еще больше там различных микробов! Моя подруга сказала, чтобы ты обязательно захватил с собой марганцовку. Нужно будет разводить ее до бледно-розового раствора. И держать примерно полчаса в этом растворе все фрукты, которые ты купишь на базаре, перед тем, как их есть.
Вопрос с марганцовкой срубил меня на корню. Я понимал, то если бы на войну меня собирала моя мама, то непременно напомнила бы взять с собой носовой платок. Сестра посоветовала бы взять с собой панаму, чтобы не напекло голову. И они непременно сказали бы, чтобы я не забывал мыть руки перед едой. И укутываться шарфом, когда похолодает. Они всегда так говорили, когда я был маленьким. Но я уже вырос.
Никто из них не был на войне. И не знал, что может мне там понадобиться.
К тому времени, у меня за плечами уже был год службы в Средней Азии. Да, с фруктами там была просто беда. Особенно под Чирчиком. Арбузы по две копейки за килограмм, дыни по пять копеек за килограмм, виноград, абрикосы… Съесть все это фруктово-ягодное безобразие мы не могли просто физически. Хотя и старались.
Да, кое-кто из моих товарищей уже переболел там желтухой. Позднее, в Туркмении мы пытались использовать в качестве профилактики желудочно-кишечных заболеваний верблюжью колючку. Помогала она не очень. Но до такого авангардизма, как замачивание фруктов в растворе марганцовки, даже мы не опускались.
Для приличия, я уточнил, какой раствор нужно готовить? Пятипроцентный или десяти? Сколько грамм перманганата калия нужно на литр воды? Выяснилось, что на ведро воды нужно было использовать всего лишь пару-тройку кристаллов. Узнав все подробности, я тут же забыл об этой марганцовке. И о фруктах, которых в Кабуле просто видимо-невидимо.
Последние дни прошли в какой-то суете. Я скрывал от родителей, куда еду. Но, кажется, они обо всем догадывались.
Мне казалось, что я успел со всеми попрощаться. И закрыть все свои старые долги и недоделанные дела. Но буквально за день до отъезда, я вдруг вспомнил, о том, что забыл что-то сделать. Что-то очень важное. И очень нужное.
Я забыл взять с собой на войну марганцовку! Я был уверен, что она мне не пригодится. Но еще был уверен, что ее нужно обязательно с собой взять. Зачем? Объяснить я не мог. Но рядом с дачей, где жили тогда мои родители, находилась небольшая больница, на территории которой располагалось крохотное здание аптеки.
Я быстренько смотался туда.
Уже от входной двери обрадовал аптекаря, женщину лет пятидесяти, что перед нею не просто путник, проходивший мимо. А настоящий покупатель, который непременно у них что-то купит.
И это что-то - марганцовка!
- Вам сколько нужно, молодой человек? Один флакон? Или два?
Вопрос поставил меня в тупик. Да, действительно, а сколько марганцовки мне нужно?
- А сколько ее в одном флаконе? – Я попытался немного выиграть время, чтобы сообразить, какого количества этого волшебного порошка мне хватит.
- Два грамма! - Ее ответ был слишком коротким, чтобы я успел за это время принять правильное решение.
- А покажите, пожалуйста, это сколько?
Женщина повернулась к стеллажу и достала из него небольшой флакон, на самом дне которого виднелся какой-то темно-фиолетовый порошок. И протянула его мне.
В моей голове немедленно закрутились шарики, ролики и какие-то шестеренки. Я судорожно начал считать, сколько марганцовки может понадобится мне на мой взвод, хотя бы на год? При условии, что ежедневно мы будем есть не более двух ведер фруктов на брата.
- Мне нужно грамм двести – двести пятьдесят! - Четким командирским голосом произнес я.
Лучше бы я этого не делал! Потому что в глазах в женщины промелькнула такая палитра цветов и эмоций, что мне стало как-то немного не по себе. Сначала она презрительно посмотрела на меня сверху вниз (со своих метра шестидесяти, на мои метр восемьдесят). Затем презрение сменила снисходительность. И только после этого она произнесла.
- Два флакона в одни руки. Больше не положено.
Но буквально еще через мгновение, женщина сменила гнев на милость. И переспросила.
- Что-то подцепили? Зачем вам столько?
Я ответил, что уезжаю в Афганистан. И что это не только мне. Это на мой взвод.
Женщина молча повернулась и пошла куда-то в подсобку. Через приоткрытую дверь я видел, как она позвала еще двух женщин. Что-то сказала им. И потом они несколько минут пересыпали марганцовку из маленьких флаконов примерно в полулитровую банку темно-коричневого цвета. А когда женщина-аптекарь протянула мне эту банку, я заметил в уголках ее глаз две маленькие слезинки.
Уезжая в Афганистан, я забыл банку с марганцовкой на даче. И потом мама много лет использовала эту марганцовку для своих садовых дел. В Афганистане она мне не пригодилась. Под Баграмом, где мне довелось служить большую часть из своих двадцати шести «афганских» месяцев, фруктов оказалось не слишком много. Но все это время я часто вспоминал трех женщин, которые сидели в подсобке и пересыпали марганцовку из флаконов. Для того, чтобы я и мои бойцы не заболели. И помню их до сих пор.

Александр Карцев, http://kartsev.eu

P.S. Санитарные потери во время афганской войны 1979-1989 гг. составили 415 932 заболевших. Из них, гепатитом было инфицировано 115 308 чел., брюшным тифом — 31 080, другими инфекционными заболеваниями — 140 665 чел. (Википедия). Точной статистки по летальным случаям до сих пор нет.