Пешком по прошлому: группа "Воскресение"

Группа «Воскресе́ние» — советская и российская рок-группа. Существует с 1979 года с перерывом в 1982—1994 годах. Лидер — Алексей Романов (1979—1982, 1994 — настоящее время), Константин Никольский (1980—1981). Стиль — рок, нечто среднее между блюзом, психоделическим роком, арт-роком с элементами кантри и рок-н-ролла.

Весной 1979 года барабанщик «Машины времени» Сергей Кавагоэ покинул группу. Он и его бывший напарник по группе решили создать собственную группу: в июне из «Машины» ушёл басист Евгений Маргулис, который занял своё место в новом коллективе.

- "Расход «машинистов» 79-го года до сих пор не понятен. Я не присутствовал рядом с ними в тот момент, поскольку заканчивал институт, где проучился десять лет, и затем сразу отправился в военные лагеря. Когда вернулся, в мае, ко мне неожиданно явились Кава с Женей и сказали: «Нет ли у тебя песен каких-нибудь? Давай, группу сделаем. Мы ушли из „Машины“». Ну, давайте, раз так, почему нет? Только у нас же, говорю, ни базы, ни инструментов. Правда, у меня дома есть пианино и двенадцатиструнная гитара. Приходите, придумаем какие-нибудь аранжировки. А у Кавы, видимо, уже созрела стратегия: сделать то же самое, что когда-то сделала «Машина»: записать более-менее качественно десяток вещей и на бобинах разбросать по всей стране, по студиям звукозаписи. Японцем, как мне кажется, всегда двигало честолюбие!" ( Михаил Марголис «Затяжной поворот»)

Автором песен стал Алексей Романов, лидер довольно успешной группы «Кузнецкий мост». На оставшуюся вакансию — соло-гитариста — позвали давнишнего друга Романова Алексея Макаревича[2]. Так родился новый рок-коллектив — группа «Воскресение».

«Дома, на коленях» за месяц они «сделали» десять песен. Записать их было решено в учебной студии ГИТИСа, где оператором работал бывший участник «Машины» Александр Кутиков. В записи участвовали также клавишник «Машины» Пётр Подгородецкий и неплохой гитарист и вокалист Андрей Сапунов из ВИА Стаса Намина «Цветы». На записи Кавагоэ «сел за клавиши» и прописал партию синтезатора.

После знакомства с Андреем Сапуновым в репертуар «Воскресения» вошли песни Константина Никольского, знакомого Андрея Сапунова. Половина песен не была собственно «воскресенскими», так «Снежная баба» и «Кто виноват?» входили в репертуар «Кузнецкого моста», «Есть у меня» — из «Машины времени», того периода, когда там пел Романов.

Группа, чьи песни транслировали радио «Moscow World Service» (вещавшего на запад в преддверии московской Олимпиады), вскоре стала бешено популярной, суперхитом становится песня «Кто виноват?», которая в списке популярных песен «МК», обойдя знаменитый «Поворот» заняла пятое место, в 1999 году занявшая 9-е место в списке 100 лучших песен русского рока в XX веке по версии радиостанции «Наше радио». Кроме того, популярностью пользовались песни «Снежная баба» и «Сон».

В сентябре в Маргулисе неожиданно просыпается путешественник, и он уходит из группы. За бас-гитару взялся Сапунов. Талантливый в музыкальном отношении, он быстро освоил новый инструмент.

В ноябре состоялись первые концерты группы — «Воскресение» на пике славы.

В январе в группу вернулся Маргулис, и появились ещё два участника — трубач Сергей Кузьминок и саксофонист Павел Смеян. Весной коллектив продолжает успешно выступать, появляются новые песни, первый и второй альбомы разошлись мгновенно, но на фоне внешнего благополучия в составе назревает конфликт. «Все друг другу надоели». Участники группы сочли, что Алексей Макаревич — соло-гитарист — в то время не очень умело играл свои партии. Было принято решение поменять его. Взяли Алика Микояна, бывшего участника «Машины». Понравилось, но наступило лето и музыканты уехали на отдых в Пицунду.

А в сентябре «Воскресения» не стало — Маргулис ушёл в «Аракс», Кавагоэ и Макаревич оставили музыку (первый пошёл по научной дороге). В группе остаётся один только Романов.

- "Тогда, в далеком восьмидесятом, я вдруг обратил внимание на то, что на концертах менялись только залы и наше настроение, в остальном все было похоже на дурацкий сон, публика та же, поклонники вместе с нами перетекали с одного сейшена на другой, и это не могло не достать меня, тем более, что непрофессионализм Лешки Макаревича давал себя знать, да и Кава своими глупыми придирками довершал унылость репетиций.

Мы с Сапуном пускались в дикие загулы, Ромаха делал то же самое; иногда мы шли в наш подвал, чтобы посмотреть очередного гитариста, расстроиться и обратно пуститься во все тяжкие".

Сапун первый задумал уходить из группы, да и мне повод привалил отменный: пригласили в «Аракс».

Казалось, группа так и не оправдает своего названия. Расстроенный Романов положил трудовую книжку в «Аракс», числясь там кем-то вроде сочинителя песен, а в перспективе надеялся проникнуть в филармонию. И тут ему позвонил Константин Никольский.

Никольский был известен не только «рок-тусовке», но и простому советскому слушателю, как автор музыки к песне «Старый рояль» — хита ВИА «Цветы». У него, и у его приятеля Сапунова уже практически был новый состав — он, Сапунов, Романов и барабанщик Михаил Шевяков. Был и репертуар, оставалось только найти «базу» и аппаратуру.

Второй состав, пожалуй, был самым интересным, но и самым противоречивым и нестабильным. Лирика Никольского на первый взгляд была очень похожа на «Воскресенскую», но в то же время были видны и глубокие различия. Никольский писал «красивые» песни с повышенным градусом пафоса, которые отлично запоминались слушателями.

Естественно появление в группе участника с ярко выраженными наклонностями лидера ни к чему хорошему не привело и этому составу не была суждена долгая жизнь. Романов мечтал пробиться в филармонию, Никольский и Сапунов не собирались бросать обучение в музучилище. Когда появилась возможность профессиональной работы под началом менеджера Ованеса Мелик-Пашаева, это была уже совсем другая группа. К Мелик-Пашаеву и ушёл Романов. Тот заключил договор с областной филармонией. Романову казалось, что его карьера пошла на взлёт, но осенью 1982-го умер Брежнев. Все концерты группы были отменены, а «Воскресение № 2» перестало существовать.

"…А тут Ленинград, понимаешь, класс, отличный зал, аппарат шикарный, всё отрепетировано, всё звучит, а тут Брежнев возьми да помри! Ни одного концерта так и не состоялось!" (Алексей Романов)

Весной 1982 года новый коллектив записывает первый альбом. В записи участвовал также Павел Смеян и трубач Александр Чиненков. Альбом вышел странным. Старые романовские интонации переплетались с музыкой в стиле новая волна, что вызывало неоднозначную реакцию у поклонников. Осенью группа выехала на гастроли в Ленинград. Для Романова это были первые в жизни гастроли.

На Новый Год группа уехала в Ташкент, давать концерт в местном дворце спорта. В зале царил ажиотаж, всюду висели плакаты о русском роке. Мелик-Пашаев, умевший «вести дела», заключил договор с московской филармонией, хотя та люто ненавидела группу.

- "Дальше нужно было выходить на ЦТ и делать карьеру. Но непонятно было, куда мы движемся. Можно было усложнять музыку, делать её более красивой, более изощрённой, но непонятно было, куда мы движемся — Кузьмин в то время играл новую волну, и туда соваться вроде ни к чему, а «Круиз» играл хард-рок и это тоже забито." (Алексей Романов)

Затем последовали несколько концертов в театре «Эрмитаж», а потом Романова арестовали

Их арестовали в августе — Романова и звукорежиссера «Воскресенья» Александра Арутюнова. Как писал непосредственный участник тех событий Илья Смирнов в своей книге «Время Колокольчиков. Жизнь и смерть русского рока»:

«Им инкриминировалась «частнопредпринимательская деятельность» в виде выступлений с концертами и распространения записей собственных песен». За полтора года до этого против группы уже возбуждалось уголовное дело, но оно было закрыто. Суть его была в том, что сейчас воспринимается как абсолютно нормальное, а тогда было противозаконным: в получении гонорара за свою работу. Профкомы институтов и руководители Домов и Дворцов культуры музыкантам платили — хотя делать этого не имели никакого права. Ну ладно, квартирный концерт: человек поет себе и поет, шапку по кругу — вот тебе и весь шоу-бизнес. А группы связаны с электричеством, светом, аппаратурой, поэтому концерт маскировался под «вечер отдыха молодежи», изготовлялись кустарные «билеты» — кусочки бумаги или картона с печатями (фаны-умельцы переводили печати вареным яйцом, так что на один настоящий «билет» приходилось по несколько «левых»), а потом расходились по «распространителям». Существовало несколько известных всей Москве менеджеров, у которых были детально разработаны каналы распространения, основанные на конспиративной практике революционных, а то и дореволюционных времен: распространитель раздавал «билеты», к примеру, троим помощникам, каждый из которых не был знаком с двумя другими, те по тому же принципу двигали заветные картонки дальше. Таким образом проколы и, как их следствие, неприятности со стороны милиции и ОБХСС (отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности, если кто не знает или запамятовал). Но в случае с «Воскресеньем» прокол-таки произошел."

Тогда дело было закрыто, но Андропов все закрытые дела открыл. Вернемся вновь к книге Ильи Смирнова: «Следствие по этому делу вела женщина по фамилии Травина (из УВД Мособлисполкома). Остальных участников группы спасло чудо: вызванные на допрос чуть позже, они успели проконсультироваться с юристами (и заочно — с В.Альбрехтом) (В.Альбрехт — юрист, диссидент, автор знаменитого руководства «Как вести себя на допросах», ходившего в тех годы в списках, ксерокопиях и на фотопленках — А.Л.), поэтому на вопросы о том, получали ли они гонорары от комсомольских и профсоюзных организаций, ...отвечали непрошибаемым «нет», несмотря на полный идиотизм такого ответа. (Получалось, что часть группы работала за деньги, а часть — бесплатно). Тем не менее, сажать за идиотизм приказа не поступало. Поэтому они до конца процесса оставались свидетелями, — в отличие от Романова, который сказал «да» (как сделало бы и большинство людей на его месте...)».

У Андрея Макаревича другой взгляд на эту историю: «Несмотря на постоянные задержания, закрытия сэйшенов и т.д., никто из московских музыкантов, кажется, не пострадал, хотя под следствием были многие (кроме, пожалуй, идиотской истории с Лешкой Романовым, который сам себя оговорил». Оставим на совести обоих авторов их дефиниции — кажется, истина, как и всегда в таких случаях, находится где-то посередине. Вот как, по описанию И.Смирнова, шел процесс: «Прецедент был очень важен. После ареста Арутюнова и Романова в ОВД на ул. Белинского потащили всех, кто имел отношение к рок-н-роллу. ...май принес и долгожданную передачу в суд юридического продукта Травиной. Суд проходил в г. Железнодорожном — подальше от возможных молодежных протестов — и был замечателен отсутствием прокурора. Обвинение рушилось самым скандальным образом... И резолюция — «От уголовной ответственности освободить в порядке ст.52 ввиду незначительности присвоенной суммы». Тем не менее, суд проштамповал обвинительный приговор — три и три с половиной года условно...»

Процесс сопровождался гневными публикациями в прессе о том, как Романов с красивой гитарой, используя технические средства и государственные документы, эксплуатируя труд своих товарищей, зашибал большую деньгу. Романов: «В общем, такие рвачи, нэпманы. Было обжаловано высшими инстанциями все это барахло, и мне переделали статью на «запрещенный промысел» — это типа распространения кассет. Вроде как мы цеховики, или нерпу бьём. И отсрочили исполнение приговора на два года — значит, надо на два года уйти в тину и потом считалось, что ты наказание отбыл. На этом история «Воскресения», казалось, закончилась навсегда.

Судьбы участников группы складывались по-разному.

Маргулис после распада «Аракса» и невыпуска им записанного уже и анонсировавшегося альбома «Колокол тревоги» создал с Кавагое группу «Наутилус», тоже записавшую несколько невыразительный, но крепкий магнитоальбом, работал у Юрия Антонова, потом сколотил группу «Шанхай», потом оказался в реформированном составе «Машины Времени» вместе с вернувшимся Подгородецким.

Сергей Кавагое после недолгого возвращения в музыку (в середине восьмидесятых вместе с Маргулисом играл в «СВ») пошел по научной части и сейчас, насколько известно, живет в Канаде.

Константин Никольский целеустремленно продолжал (и продолжает поныне) писать и записывать собственные песни.

Михаил Шевяков до недавнего времени занимался предпринимательской деятельностью.

Андрей Сапунов выступал с сольными акустическими концертами, потом играл в нескольких группах, потом вошел в состав ансамбля «Лотос» и вместе с клавишником Александром Слизуновым была записана виниловая пластинка, вышедшая в 1989-м на фирме «Мелодия».

Куда сложнее и извилистее складывалось всё у Романова. Почти сразу после освобождения он включился в любопытнейший проект — запись сюиты «Московское время», в которой были использованы стихи Арсения Тарковского, Юрия Левитанского, Григория Поженяна. «Московское время» затеяли писать все тот же старый друг Романова, гитарист Вадим Голутвин, трубач, перкуссионист и бэк-вокалист Александр Чиненков. На клавишных играл Сергей Нефедов из «Фантазии», на бас-гитаре — Романов и Игорь Кленов, на барабанах — Воронин.

Вскорости после этого Романова снова подхватил Мелик-Пашаев, сколотивший из разномастных артистов программу «В едином ритме» и катавший ее по городам и весям. Романов собрал ансамбль, с которым пел свои песни и аккомпанировал остальным участникам этого шоу. «Мы играли с Маргулисом, с Камилем Чалаевым (бас-гитарист, виолончелист, бывший участник группы «Рок-Ателье», впоследствии играл в «Метро», а ныне, по слухам, проживает в Париже — А.Л.) и Женькой Казанцевым (бас-гитарист Иосифа Кобзона, «Карнавала», работавший в программе Мелик-Пашаева у Кузьмина, а после его ухода оставшийся с Романовым). Там работала певица Таня Игошина — клевая народная певица, но увлеклась эстрадой, а аккомпанировать некому. Она — человек серьезный, стабильный, заслуженная артистка, а у нас идет хулиганство. Скучно просто так играть эстрадную музыку... У нас были стилизации — под латиноамериканскую музыку, под индейцев, китайские какие-то аранжировки. Она пела на марийском языке, и я одну песню выучил и пел — в стиле хэви-метал. Дурковали, одним словом. Ованес на это дело смотрел косо и в конце концов группу волевым решением распустил. После этого я и уволился».

Романов пытался собрать новую группу, что получалось не очень. Вспомнив молодость, поиграл в парке «Сокольники» на танцах (там вместе с ним играл басист и вокалист Алексей «Старуха» [Антонов]), а потом был приглашен в группу «СВ».

Это, наверное, была единственная супергруппа 1988—90 годов. В репертуаре «СВ» сочетались старые и новые песни Романова, по-хорошему отягощенные изысканными аранжировками: богатые нефедовские клавиши уравновешивались почти дэвисовскими тембрами трубы Чиненкова, мастерская гитарная вязь Голутвина накладывалась на мощную ритм-секцию Казанцева-Китаева. В Романове «СВ»-шного периода чувствовалась небывалая уверенность, сила и свободное управление собственным полетом.

«Делай свое дело» была первой романовской песней, в которой образность была не столь лиричной, сколь безупречно поэтической: «Допустим, я — ночная птица, скажем, я — сова/Мне ночами не спится/я делаю слова». Рефрен «делай свое дело!» Романов в восемьдесят девятом году прокомментировал следующим образом: «Делай свое дело. Ты палач — иди казни. Этот текст написан в восемьдесят шестом, а весь восемьдесят девятый год я слушаю его по телевизору: эти слова стали очень модны после всех этих съездов. Это очень забавно — получается такой штамп, который ни черта не значит, как «народ и партия едины». Невозможно вдуматься в смысл, абсурдная какая-то скороговорка».

В восемьдесят девятом группе «Воскресение» исполнилось десять лет, и, как следствие, в спортивном зале «Дружба», в Лужниках прошел юбилейный концерт. Два дня зал, похожий с высоты птичьего полета на каракатицу, был под завязку набит самой разнообразной публикой — старыми фэнами легендарного состава, более молодыми рокерами и вовсе юными созданиями, причем преимущественно женского пола. Два дня на сцене, в произвольной последовательности меня друг друга, выступали «СВ», Никольский и «Зеркало мира», Алексей Антонов, Владимир Кузьмин, Петр Подгородецкий и — как специальный сюрприз для публики — «Воскресение». Романов, Сапунов, Никольский, Шевяков играли программу восемьдесят первого года, играли замечательно, вдохновенно, как будто перенесясь на восемь лет назад в подвал МГИМО — но все-таки с поправкой на прошедшие годы. Мероприятие сопровождалось фотовыставкой, продажей атрибутики, видеосъемкой — ну прямо как на Западе, как у больших! По материалам концерта планировался выпуск видеофильма и пластинки, но увы и ах — и телевизионщики, и звуковики сработали неудачно, так что весь материал пошел в корзину...

У Романова в то время как раз назревал целый блок новых песен, и были они совсем другими, чем все его творчество до того — предполагались сложные, развернутые, многоминутные композиции. Во время очередной записи «СВ» осталась пара неиспользованных студийных дней, и Романов вместе с Казанцевым и Китаевым сделал черновую запись этих песен. Впоследствии демокассета была доведена до ума на дачной студии бывшего бас-гитариста «Звуков Му» (ныне продюсера и рок-критика Александра Липницкого).

Эта акция привела к уходу всей троицы из «СВ». Они дали успешный концерт в маленьком подвальном клубике на «Курской»; клубик был забит народом, как консервная банка — килькой. Увы, не выдержавший напора желающих побрататься Казанцев, тогда «зашитый», развязал и, как следствие этого, надолго выпал из общемузыкального процесса. Не имевший названия состав, в котором Казанцева сменил (поначалу — параллельно с «Лотосом», а затем и постоянно) Андрей Сапунов, с начала девяносто первого года стал репетировать в ДК издательства «Правда». Зрелище (и слышище) надо сказать, было замечательное.

Все вместе они играли, как сейчас становится понятно, мощную, тяжелую психоделию, но это была психоделия начавшихся девяностых. В ней, правда, не было элементов фанка, привнесенных года три спустя Spin Doctors, но был панк: песни «Расскажи это всем» и «Последняя любовь», при всей своей философской насыщенности, были оформлены грубыми, прямолинейными гитарными риффами.

В 1992-м фирма грамзаписи «Фили» выпустила на виниле запись «Воскресенья», датированную годом 81-м. По этому поводу в ДК Горбунова была устроена презентация, запечатленная «Программой А». В первом отделении играл тот же состав, что и три года назад в «Дружбе», во втором — так и оставшееся безымянным трио. «Воскресение" играло откровенно халявно, Романов забывал слова... Намного более удачное выступление трио «Программа А» не показала.

Потом наступило какое-то неопределенное затишье. Трио изредка выступало, но теперь Китаева, человека с жестким, сложным и устоявшимся при этом характером сменил Андрей Кобзон — сын известного эстрадного певца и прекрасный барабанщик.

Меломаны всей страны не поверили своим ушам, услышав сообщение о возобновлении деятельности группы «Воскресение». Тем не менее это произошло. Первоначально планировалось воссоздать второй состав группы (Романов — Никольский — Сапунов — Шевяков) и один концерт в таком составе все же состоялся в дискотеке «Мастер» 12 марта 1994 года, но уже на следующей репетиции Никольский заявил, что не хочет исполнять никаких новых песен и вообще его мнение в группе — единственно главное и определяющее.

К его удивлению никто с этим не согласился, тогда он, недолго думая, собрал примочки и ушел. Но в таком странном начале был и положительный опыт. Если бы репетиции продолжились в том же составе, то группа просуществовала бы всего пару месяцев и снова распалась. Но через пару дней Алексей Романов позвонил Евгению Маргулису и первый состав группы приступил к репетициям. Теперь в коллективе не было лидера. Все были равны. Без диктата Никольского все стало на свои места.

В итоговый состав возрожденной группы вошли Романов, Маргулис, Сапунов, Шевяков и — на первых порах — Алексей Макаревич. Свой первый концерт группа дала на пасху, 1 мая 1994 года в Санкт-Петербурге, вместе с «Круизом». Воссоединение было отпраздновано грандиозными концертами в зале «Россия», которые были всячески записаны и потом выпущены на всех возможных носителях фирмой Silence Pro под названием «Мы вас любим».

Как правило, воссоздание легендарных составов — дело неблагодарное и безуспешное; примеров тому очень много. Но в случае с «Воскресением» оказалось, что речь идет скорее о пробуждении от летаргического сна. Группа впервые поехала на гастроли, ведь в период с 1979 по 1982 год «Воскресение» нигде (кроме Москвы и ближайшего подмосковья) живьем не видели. И полные залы в разных городах показали, что собирались не зря.

Потом «Воскресение» выпустило на PolyGram Russia еще один концертный — на этот раз акустический — альбом «Живее всех живых!», Романов вместе с Дмитрием Ревякиным из «Калинова моста», группой «Лицей» и еще много кем поучаствовал в выпущенной фирмой DL-Lota детской музыкальной сказке А. Морсина «Волшебник Изумрудного города», а те семь песен, из-за которых Романов, Китаев и Казанцев ушли из «СВ» тоже были записаны и выпущены DL-Lot'ой на компакт-диске под названием «Семь вещей». Записанные на студии Иосифа Кобзона с участием Владимира Преснякова-старшего и пианиста Андрея Миансарова (он иногда выступал вместе с трио на концертах), «Семь Вещей» за шесть лет, прошедшие с момента их написания, стали совсем другие. Панк-напор уступил место спокойному, взвешенному цинизму, «Светлая горница» на стихи поэта начала века Михаила Кузмина обрела необходимую прозрачность, а главным шлягером абсолютно некоммерческого, в отличие от любой записи «Воскресения», альбома стала совершенно проходная в те далекие времена песня «Мне тебя утешить нечем», спетая Сапуновым так, что умри, — лучше и не представить...

На сегодняшний день группа живет нормальной жизнью — пишет новые песни, выезжает на гастроли, выступает по телевидению, в общем, жизнь идет...