2568
9
Осколки мины изуродовали лицо Зиновия. Еще раньше он был ранен в плечо, потом в голову. Положив автомат на камень, Рыжечкин стрелял одной рукой, несколько раз терял сознание...
...— Нет воды… А мне бы, Юра, напиться и… умыться надо перед смертью.
— Что ты! Рыжик… — замахал на него руками Михеев. — Не говори так! — голос его сорвался.
— Все, братцы! Живите, воюйте до самой победы. А мне водички бы…
Из книги В. Леонова "Разведчик морской пехоты"
...— Нет воды… А мне бы, Юра, напиться и… умыться надо перед смертью.
— Что ты! Рыжик… — замахал на него руками Михеев. — Не говори так! — голос его сорвался.
— Все, братцы! Живите, воюйте до самой победы. А мне водички бы…
Из книги В. Леонова "Разведчик морской пехоты"
"Нет, нам только до ночи бы продержаться…"
Полдень миновал.
Мы сидели за скалой и ждали, когда начнет темнеть. Ночью легче просочиться в ущелье, скрыться от преследователей, вынести к берегу тяжело раненного Шелавина.
Мы сидели за скалой и ждали, когда начнет темнеть. Ночью легче просочиться в ущелье, скрыться от преследователей, вынести к берегу тяжело раненного Шелавина.
— Эй, моряк, красивый сам собою! Не дрейфь! — хлопнул его по плечу Семен Агафонов.
Жданов вздрогнул, потом в сердцах сказал:
— Все! Песенка спета… Нам отсюда не выбраться…
— Дура, чего мелешь! — набросился на него Агафонов.
Жданов вспылил, побледнел, резко ответил:
— Николай Жданов живым врагу в руки не дастся! Понял?
И отошел в сторону.
Никто из нас тогда не понял истинного смысла этих слов.
Жданов вздрогнул, потом в сердцах сказал:
— Все! Песенка спета… Нам отсюда не выбраться…
— Дура, чего мелешь! — набросился на него Агафонов.
Жданов вспылил, побледнел, резко ответил:
— Николай Жданов живым врагу в руки не дастся! Понял?
И отошел в сторону.
Никто из нас тогда не понял истинного смысла этих слов.
×
Солнце уже наполовину скрылось за горой. Исчезли длинные, причудливые тени от скал, сгущались сумерки. Мы начали готовиться к прорыву.
Я отобрал пять разведчиков, которые должны пробить брешь в обороне егерей, трех — чтобы прикрыть отход, а двум легкораненым приказал положить на плащ-палатку Шелавина.
Я отобрал пять разведчиков, которые должны пробить брешь в обороне егерей, трех — чтобы прикрыть отход, а двум легкораненым приказал положить на плащ-палатку Шелавина.
В это время ко мне подбежал Алексей Каштанов и шепнул:
— Егеря рядом.
— Откуда ты взял?
— Я был у Курносенко на левом фланге. Мы слышали, как их офицер кричал: «Кто повернет назад — расстреляю! Русских надо уничтожить до ночи!»
Каштанов знал немецкий язык. То, что произошло вслед за этим, подтвердило его сведения.
С неистовыми криками «аля-ля!», цепляясь за камни, егеря упорно лезли вверх. Теперь наш редкий огонь не мог их остановить.
— Кончились патроны! — крикнул Бабиков.
— Кончились! — тревожно отозвался Барышев, отползая назад.
— Егеря рядом.
— Откуда ты взял?
— Я был у Курносенко на левом фланге. Мы слышали, как их офицер кричал: «Кто повернет назад — расстреляю! Русских надо уничтожить до ночи!»
Каштанов знал немецкий язык. То, что произошло вслед за этим, подтвердило его сведения.
С неистовыми криками «аля-ля!», цепляясь за камни, егеря упорно лезли вверх. Теперь наш редкий огонь не мог их остановить.
— Кончились патроны! — крикнул Бабиков.
— Кончились! — тревожно отозвался Барышев, отползая назад.
"Отчаянный — это не значит храбрый"
Егеря втаскивали пулемет на гребень «пятачка». Шелавин поднялся на колени и дрожащей рукой поднял пистолет.
Наступил критический момент боя.
— Всем ко мне! — скомандовал я. И тут мы услышали надрывный крик Николая Жданова:
— Братцы, конец!
Не успели мы опомниться, как он выдернул чеку из гранаты, прижал ее к груди и лег лицом к земле.
— Прощайте, товарищи!..
Это уже матрос Киселев, подбежавший к трупу Жданова, рванул кольцо зажатой в кулак «лимонки» и медленно стал опускаться на колени.
— Встать, Киселев! Я вскинул автомат.
Злоба, боль и стыд за товарища захватывают дыхание. Я с трудом выпаливаю каждое слово:
— Трус! Застрелю! Бросай гранату! Киселев метнул «лимонку» в сторону егерей, и всем сразу стало легче.
Дальше медлить нельзя. Люди ждут команды.
Наступил критический момент боя.
— Всем ко мне! — скомандовал я. И тут мы услышали надрывный крик Николая Жданова:
— Братцы, конец!
Не успели мы опомниться, как он выдернул чеку из гранаты, прижал ее к груди и лег лицом к земле.
— Прощайте, товарищи!..
Это уже матрос Киселев, подбежавший к трупу Жданова, рванул кольцо зажатой в кулак «лимонки» и медленно стал опускаться на колени.
— Встать, Киселев! Я вскинул автомат.
Злоба, боль и стыд за товарища захватывают дыхание. Я с трудом выпаливаю каждое слово:
— Трус! Застрелю! Бросай гранату! Киселев метнул «лимонку» в сторону егерей, и всем сразу стало легче.
Дальше медлить нельзя. Люди ждут команды.
— Агафонов — уничтожим пулеметы! Курносенко, Бабиков — прикрыть отход. Остальным — к Шелавину.
В моем диске остались последние патроны. Есть еще возможность вклиниться в расположение противника для рукопашной схватки, есть еще надежда прорваться! Поднимаюсь во весь рост, вижу две головы немецких пулеметчиков и нажимаю спусковой крючок. Пулеметчики нырнули за камень, и Семен Агафонов тотчас же метнул туда гранату, ринувшись следом за нею.
— Сюда, старшина!
Это кричал Агафонов, поворачивая захваченный, но, к сожалению, поврежденный пулемет.
Я подбежал к нему.
Бабиков, Михеев и Каштанов прокладывали себе дорогу гранатами. За ними Баринов и Барышев несли на плащ-палатке раненого младшего лейтенанта.
Мы прорвали внутреннее кольцо окружения.
В моем диске остались последние патроны. Есть еще возможность вклиниться в расположение противника для рукопашной схватки, есть еще надежда прорваться! Поднимаюсь во весь рост, вижу две головы немецких пулеметчиков и нажимаю спусковой крючок. Пулеметчики нырнули за камень, и Семен Агафонов тотчас же метнул туда гранату, ринувшись следом за нею.
— Сюда, старшина!
Это кричал Агафонов, поворачивая захваченный, но, к сожалению, поврежденный пулемет.
Я подбежал к нему.
Бабиков, Михеев и Каштанов прокладывали себе дорогу гранатами. За ними Баринов и Барышев несли на плащ-палатке раненого младшего лейтенанта.
Мы прорвали внутреннее кольцо окружения.
Последняя связка гранат...
Мыс остался позади. Но было еще одно, внешнее кольцо. Наш путь лежал через простреливаемую егерями лощину. Легко ранило Агафонова, Барышева, Каштанова.
Выход к лощине преграждал неумолчно строчивший из блиндажа пулемет. Егеря пускали ракеты. Пришлось остановиться.
И тут вперед выступил Юрий Михеев.
— Товарищ старшина, прикажите приготовить мне связку гранат. Я в левую руку ранен. А правая…
Он поднимает сжатую в кулак правую руку, ждет, что я отвечу. А я думаю, что для такой связки каждый должен будет отдать свою последнюю гранату.
— Я справлю тризну по Рыжику! — Михеев говорит, уверенный, что ему не откажут. — Уж я не промахнусь!
Другого выхода нет. Лучший гранатометчик первым заявил о своем праве пойти на уничтожение вражеского блиндажа, о праве лучшего друга Рыжика отомстить за его смерть.
Выход к лощине преграждал неумолчно строчивший из блиндажа пулемет. Егеря пускали ракеты. Пришлось остановиться.
И тут вперед выступил Юрий Михеев.
— Товарищ старшина, прикажите приготовить мне связку гранат. Я в левую руку ранен. А правая…
Он поднимает сжатую в кулак правую руку, ждет, что я отвечу. А я думаю, что для такой связки каждый должен будет отдать свою последнюю гранату.
— Я справлю тризну по Рыжику! — Михеев говорит, уверенный, что ему не откажут. — Уж я не промахнусь!
Другого выхода нет. Лучший гранатометчик первым заявил о своем праве пойти на уничтожение вражеского блиндажа, о праве лучшего друга Рыжика отомстить за его смерть.
Распластавшись на камнях, метр за метром приближался он к блиндажу. Вспыхнет в небе ракета — Михеев замирает, гаснет свет — он опять ползет. И все же егеря его заметили, открыли огонь. По тому, как Юрий дернулся, мы поняли, что он ранен. А если его убьют? Если вражеская пуля угодит в нашу последнюю связку гранат?..
Слышен хлопок ракетницы, и синий мерцающий свет озаряет лощину и приникшую к валуну фигуру разведчика. И вдруг Юрий вскакивает. Волоча ногу, он бежит вперед, потом припадает на правое колено, замахивается и сильно кидает связку гранат. Она еще в воздухе, а гранатометчик уже свалился на бок, сраженный пулеметной очередью…
Слышен хлопок ракетницы, и синий мерцающий свет озаряет лощину и приникшую к валуну фигуру разведчика. И вдруг Юрий вскакивает. Волоча ногу, он бежит вперед, потом припадает на правое колено, замахивается и сильно кидает связку гранат. Она еще в воздухе, а гранатометчик уже свалился на бок, сраженный пулеметной очередью…
Новости партнёров
реклама
Егеря были в Российской Императорской армии, но в их время не было таких гранат.
автор, срочно учи домашнее задание, тебе завтра идти в школу? А то двойку поставят.
Вы, пардон, всю книгу собираетесь тут постить кусками?
как там с авторскими правами?