10509
8
Все,кому небезразлична тема защитников Родины, прошу обратить внимание на эту историю. Много пишут о первых месяцах и годах Великой Отечественной. Спорят, был ли конкретный подвиг, в том ли месте и тогда ли. Предлагаю почитать воспоминания очевидцев, советских мальчишек, рассказавших участникам Поискового Объединения «МИУС-ФРОНТ», о смертельной схватке неизвестных советских танкистов с танковой колонной врага, в ноябре 1941 года под Ростовом.
Взаимодействие и взаимовыручка экипажей в бою, впечатляют своими деталями и самопожертвованием.
Взаимодействие и взаимовыручка экипажей в бою, впечатляют своими деталями и самопожертвованием.
От поисковиков:
Весь ветреный ноябрь ушел у нас на поиски братской могилы бойцов 6-й Танковой бригады. Искали в роще и на пустырях неподалёку от поселка Чкалова. Расспрашивали местных жителей, возможных свидетелей того ноябрьского боя, надеялись встретить тех, кто видел, где похоронили танкистов погибших осенью 1941-го.
Так мы, участники Поискового Объединения «МИУС-ФРОНТ», познакомились с Дядей Лешей и Дядей Сережей.
«Нам с Серегой тогда лет по 10-ть было и мы прекрасно запомнили тот Ноябрьский день. Как такое забудешь?» - начал свой рассказ Алексей Алексеевич, «дядя Леша».
«Наши семьи здесь неподалеку в заводских бараках жили, а когда немец обстреливать и бомбить нас стал, выкопали возле рощи землянки и прятались там».
Ну а мы, детвора, всюду лазили, все видели, хотя и ругали нас за это. Страшно нам не было, это взрослым было страшно, а нам детям все любопытно, интересно. Страшно стало потом, когда мы увидели тела наших танкистов, лежащих на белом снегу».
«Они лежали на снегу возле своих разбитых и искореженных танков. Лежали, как-то скрючившись, в прилипших к обугленной коже обгоревших комбинезонах» - принял участие в разговоре дядя Сережа, слушавший молча до этого воспоминания своего друга. «В танкисты брали ребят невысокого роста, а смерть в огне сделала их тела какими-то совсем маленькими, почти детскими. Страшнее всего было смотреть на лица танкистов, хотя лиц у них не осталось - только глаза. На месте носа, рта, ушей - одни угли! И запах… запах сгоревшего человека - сладковато приторный запах мяса, брошенного гореть на угли. Его не мог заглушить даже едкий дым от тлеющей техники с запахом проводки, пороха, горящего масла, керосина. Это был запах страдания, запах смерти - даже мы дети понимали это. Мы видели, что гибель этих ребят была мучительна. Я видел, как горели они в своих машинах, слышал, как кричали они от боли, от отчаяния пытаясь выбраться из горящих танков.
И мы, пацаны, чувствовали досаду, обиду и жуткую злость от увиденного и пережитого. До войны любой мальчишка мечтал стать летчиком или танкистом. Это были наши герои, наши кумиры. Сражения, битвы, виделись нам красивой атакой танков и самолетов, громящих низкорослых, карикатурных вражеских солдат, где-нибудь далеко за границами нашей страны. И вдруг война пришла прямо к нам в дом, а наши кумиры и герои лежат сгоревшие на снегу. А враг - враг вот он - здоровые немцы в черных куртках с черепами на петлицах ходили между трупами наших танкистов и фотографировали их. На нас, детей, фашисты не обращали никакого внимания. У всех, детворы, взрослых - была только одна мысль - что же будет? Что будет теперь со всеми нами?» - тяжело вздохнул дядя Сережа, достав из красной пачки сигарету без фильтра.
Весь ветреный ноябрь ушел у нас на поиски братской могилы бойцов 6-й Танковой бригады. Искали в роще и на пустырях неподалёку от поселка Чкалова. Расспрашивали местных жителей, возможных свидетелей того ноябрьского боя, надеялись встретить тех, кто видел, где похоронили танкистов погибших осенью 1941-го.
Так мы, участники Поискового Объединения «МИУС-ФРОНТ», познакомились с Дядей Лешей и Дядей Сережей.
«Нам с Серегой тогда лет по 10-ть было и мы прекрасно запомнили тот Ноябрьский день. Как такое забудешь?» - начал свой рассказ Алексей Алексеевич, «дядя Леша».
«Наши семьи здесь неподалеку в заводских бараках жили, а когда немец обстреливать и бомбить нас стал, выкопали возле рощи землянки и прятались там».
Ну а мы, детвора, всюду лазили, все видели, хотя и ругали нас за это. Страшно нам не было, это взрослым было страшно, а нам детям все любопытно, интересно. Страшно стало потом, когда мы увидели тела наших танкистов, лежащих на белом снегу».
«Они лежали на снегу возле своих разбитых и искореженных танков. Лежали, как-то скрючившись, в прилипших к обугленной коже обгоревших комбинезонах» - принял участие в разговоре дядя Сережа, слушавший молча до этого воспоминания своего друга. «В танкисты брали ребят невысокого роста, а смерть в огне сделала их тела какими-то совсем маленькими, почти детскими. Страшнее всего было смотреть на лица танкистов, хотя лиц у них не осталось - только глаза. На месте носа, рта, ушей - одни угли! И запах… запах сгоревшего человека - сладковато приторный запах мяса, брошенного гореть на угли. Его не мог заглушить даже едкий дым от тлеющей техники с запахом проводки, пороха, горящего масла, керосина. Это был запах страдания, запах смерти - даже мы дети понимали это. Мы видели, что гибель этих ребят была мучительна. Я видел, как горели они в своих машинах, слышал, как кричали они от боли, от отчаяния пытаясь выбраться из горящих танков.
И мы, пацаны, чувствовали досаду, обиду и жуткую злость от увиденного и пережитого. До войны любой мальчишка мечтал стать летчиком или танкистом. Это были наши герои, наши кумиры. Сражения, битвы, виделись нам красивой атакой танков и самолетов, громящих низкорослых, карикатурных вражеских солдат, где-нибудь далеко за границами нашей страны. И вдруг война пришла прямо к нам в дом, а наши кумиры и герои лежат сгоревшие на снегу. А враг - враг вот он - здоровые немцы в черных куртках с черепами на петлицах ходили между трупами наших танкистов и фотографировали их. На нас, детей, фашисты не обращали никакого внимания. У всех, детворы, взрослых - была только одна мысль - что же будет? Что будет теперь со всеми нами?» - тяжело вздохнул дядя Сережа, достав из красной пачки сигарету без фильтра.
«Сам бой, в котором погибли наши танкисты, был недолгим», - продолжил воспоминания Алексей Алексеевич. «Наши танки приехали еще с утра, а пожгли их уже после обеда. Наших было пять больших Т-34 и ещё несколько маленьких Т-26… Я, тогда модели всех танков и самолетов знал. Серега правильно сказал - любой пацан мечтал стать танкистом и летчиком, поэтому знали мы всю технику очень хорошо. «Т-26, четыре машины было» - поправил друга дядя Сережа, пыхтя сигареткой. «Да-да четыре, - продолжил Алексей Алексеевич - подъехали они к рощице ещё утром. Очень спешили, начав сразу выбирать себе позиции. Тридцать четверки прятались возле сараев и бараков, а легкие танки маскировали срубленными деревьями. Здесь ведь недалеко дорога старая проходила на Ростов, вот ее то и должны были охранять наши танкисты. Один Т-26 стал совсем близко от этой дороги, чтобы дать знать, когда появятся немцы.
×
«Его, кажется, первого сразу и сожгли. Радиосвязи не было в тех танках, флажками передавали команды. Высунется танкист из люка и машет красными вымпелами. И это посреди боя, пули летят кругом, осколки, дым, невидно ничего - а он флажками машет. Я лично видел, как они друг другу сигналы подавали» - дядя Леша заметно волновался. И вот этот маленький танк, на верную гибель к дороге послали» - продолжил он, - «вообще все они хорошо понимали, что из боя живыми не вернуться, еще, когда свои позиции оборудовали, они нам, детям все свои запасы раздали. Ну что у них в кабинах было - хлеб, тушенка, галеты. Мне даже плитка шоколада досталась, ее лейтенант подарил, у которого в бою потом ноги оторвало. А как раздали нам все, стали гнать нас подальше от своих позиций: «Уходите пацаны, нельзя здесь Вам больше! Бегом отсюда!!!» С неохотой, но что делать, разбрелись мы по домам, хотя кое-кто из наших сверстников все равно из-за кустов наблюдал за действиями наших танкистов», - Алексей Алексеевич чуть прищурившись, посмотрел на своего друга.
Я тогда домой не пошел обедать, - продолжил дядя Сережа, - мать на смене была, а сестра на рынок с утра ушла, так что дома никого не было. Вот я в кустах и остался наблюдать за танкистами. Галеты грыз, которые мне наши солдаты подарили. Неожиданно все пришло в движение. Как-то вдруг выстрелил маленький Т-26, который стоял вдалеке, рядом с дорогой. Потом еще залп, еще и еще. Птицы, сидевшие на верхушках деревьев в роще, вороны, галки, потревоженные шумом выстрелов, кружили, громко каркая в белом, зимнем небе. Танк у дороги громыхнул из своей пушки еще несколько раз. Из люка показался командир танка и замахал красным флажком, куда-то вперед. В этот момент наш Т-26 взорвался. Взрыв был такой силы, машину буквально разнесло на куски. В одну сторону отлетела башенка, в другую ствол, куски брони. Голова и туловище лейтенанта из этого танка отбросило шагов на 50-ть к деревьям.
Я тогда домой не пошел обедать, - продолжил дядя Сережа, - мать на смене была, а сестра на рынок с утра ушла, так что дома никого не было. Вот я в кустах и остался наблюдать за танкистами. Галеты грыз, которые мне наши солдаты подарили. Неожиданно все пришло в движение. Как-то вдруг выстрелил маленький Т-26, который стоял вдалеке, рядом с дорогой. Потом еще залп, еще и еще. Птицы, сидевшие на верхушках деревьев в роще, вороны, галки, потревоженные шумом выстрелов, кружили, громко каркая в белом, зимнем небе. Танк у дороги громыхнул из своей пушки еще несколько раз. Из люка показался командир танка и замахал красным флажком, куда-то вперед. В этот момент наш Т-26 взорвался. Взрыв был такой силы, машину буквально разнесло на куски. В одну сторону отлетела башенка, в другую ствол, куски брони. Голова и туловище лейтенанта из этого танка отбросило шагов на 50-ть к деревьям.
В том направлении, куда секунду назад махал красным флажком наш офицер, стала видна немецкая колонна. Десятки больших танков, бронемашин, грузовиков и мотоциклов. И несколько из них уже дымились. Взорванная машина все- таки сумела достать своими выстрелами фашистов. В этот миг «заговорили» наши тридцать четверки. Вся роща в миг, окуталась пороховым дымом и звуками выстрелов. Было уже не видно куда стреляют наши, не видно немецкой техники. Зато взрывы вражеских снарядов, которые летели в танкистов, заставляли в ужасе вжиматься в промерзшую землю. Мы, дети, лежали, обхватив голову руками, в каком-то оцепенении. А земля под нами буквально дрожала от этих взрывов. В нашу сторону летели мерзлые комья земли, а может и осколки. Еще очень болела голова и мозги буквально шевелились от всех этих выстрелов и разрывов. Уже потом выяснилось что, вся детвора, все пацаны наблюдавшие за боем, оказались контуженными. Каково же было тем, кто сражался! Тем, кто находился среди взрывов, внутри танков! Тридцать четверки и маленькие Т-26 постоянно перемещались, маневрировали, меняя позицию. Вели огонь по врагу. У фашистов должно было быть ощущение, что против них дерется целая танковая дивизия. Вот, недалеко от нашего укрытия вражеский снаряд попал в Т-34. Танк сразу густо задымил, дернулся вперед и замер. Из него никто не выходил. Наверное, экипаж оглушило, бойцы находились без сознания, а может тушили пожар внутри кабины… Но не успели… прогремел страшный взрыв. В отсеке 34-ки взорвался боекомплект. Башня, поднявшись в воздух с языками пламени на несколько метров, отлетела в сторону от корпуса. Обезглавленная машина задымила черным. Следом огонь немецких снарядов накрыл два наших маленьких Т-26. Один из них загорелся, и из него пытались выбраться танкисты. Комбинезоны на них облитые маслом, ярко горели. И огненные фигуры пытались помочь друг другу сбить пламя. До последнего вздоха они оставались экипажем. Так и сгорели вместе, упав яркими кострами рядом со своим танком. Через минуту подожгли еще одну тридцать четверку. Должно быть, немецкие танки прорвались и обошли с другой стороны. Горящая наша машина развернула башню в сторону выстрела. И танкисты ответили врагу огнем, хотя их танк уже вовсю был объят языками пламени и дыма. Немецкая самоходка и легкий танк, подбитые снарядами Т-34, завертелись в судорогах на месте. Им не удалось обойти наши позиции. Ценой жизни прикрыли своих товарищей танкисты горящего Т-34. Они могли покинуть кабину своей машины. Но тогда бы враг обошел оборону наших танкистов и расстрелял их с близкого расстояния. Понимая это, герои предпочли остаться в горящем танке, ведя огонь по врагу и ценою своих жизней спасти своих боевых друзей. Дым застилал все вокруг, и уже было плохо видно сражающиеся танки.
Единственный, оставшийся на ходу легкий Т-26 остановился не далеко от нашего укрытия. Из него выпрыгнул красноармеец с биноклем и красным флажком в руках. Отбежав немного в сторону, он ловко забрался на большое старое дерево и стал следить в бинокль за маневрами вражеской техники. Взмахами флажка он показал тридцать четверкам, что фашисты опять пытаются обойти их под прикрытием дымовой завесы. Немцы, заметив корректировщика, открыли по нему огонь. Но отважный солдат продолжал вести наблюдение. Из-за дыма только с вершины дерева можно было разглядеть намерения фашистов и предупредить об этом своих. Т-26 пытался огнем пушки и пулемета прикрыть своего наблюдателя. Вдруг один из вражеских зажигательных снарядов попал в наш танк, прогремел сильный взрыв, машина сразу вспыхнула ярким костром. Солдат в мгновение спрыгнул с дерева и бросился на выручку своего экипажа. Достал одного, сбил с него пламя. Затем вновь прыгнул в пылающий костер и вытащил своего командира. Мы видели как солдат, комбинезон на котором в двух местах загорелся, тушил своего лейтенанта. У командира Т-26 были оторваны обе ноги по туловище, но он не терял сознание и показывая в сторону врага, что то кричал. Солдат, который еще мгновение назад корректировал действия своей танковой группы на дереве, спас экипаж своего танка, рискуя жизнью, вытащил товарищей из горящей кабины. Он оттащил стрелка, который был без памяти, от ожогов, а затем и командира в воронку рядом с кустами. Уже потом, когда фашисты ворвались на позиции, связист до последнего патрона отбивался, защищая раненых . Что потом было с ними не знаю»- дядя Сережа вздохнул, «кто-то говорит, что их троих, еще живых сожгли немцы, облив бензином из канистры, другие рассказывали что ночью танкистов тайно переправили в город и они спаслись. Лично мне хочется верить, что хоть они остались в живых», - пожилой человек ненадолго замолчал, переводя дух. «Запомнился подвиг нашей 34-ки. Горящий, объятый пламенем танк, таранил немецкие машины. На полной скорости, стреляя на ходу наша машина врезалась во вражеский танк, с такой силой, что тот перевернулся. Затем, развернувшись, Т-34 протаранил немецкий бронетранспортер, смяв его своими гусеницами. Несколько вражеских танков почти в упор расстреляли уже горящую машину.
Из нее попытался выбраться командир, но был расстрелян пулеметчиками-мотоциклистами. Последняя наша тридцать четверка долго сдерживала своими выстрелами наступающих немцев. Вражеская колонна была рассеяна. Отдельные немецкие танки пытались еще прорваться к поселку, но наша машина не давала им приблизиться. Выстрелами из тяжелых орудий фашисты подбили танк и он замер без движения с перебитыми гусеницами и поврежденным двигателем. Было хорошо видно, как наши солдаты пытались завести мотор, но безрезультатно. Тем временем немецкие автоматчики с трех сторон подобрались к нашей машине. Вероятно, у них был приказ захватить хоть одну целую единицу техники. Фашисты стучали по броне нашего танка прикладами и кричали «Рус, сдавайся, сдавайся!» Двое гитлеровцев даже запрыгнули на башню и смеясь били касками по крышке люка. Не менее двадцати вражеских автоматчиков окружили танк. Это была передовая разведгруппа фашистов, приблизившаяся к поселку Чкалова. Внезапно страшной силы взрыв прогремел внутри нашего танка. У него вырвало башню и часть лобовой брони отлетело в сторону. Немецкие солдаты были разорваны в куски. Среди огня и дыма некоторые фашисты извивались в смертельной агонии, лишившись конечностей с вывернутыми наружу внутренностями. Экипаж нашего танка взорвал свой боекомплект. Герои-танкисты предпочли взорвать себя вместе с врагами. В плен решили не сдаваться, не позорить ни себя, ни своих, погибших товарищей.
После гибели передовой группы гитлеровцы еще долго не решались приблизиться к нашим позициям. Ужас, страх сидел внутри каждого немецкого солдата после этого боя. Десятки машин, бронетранспортеров, танков, самоходок горели, были подбиты в поле рядом с рощей у дороги на Ростов. Сотни гитлеровцев лежало убитыми рядом со своей уничтоженной техникой. Колонна была остановлена. Немцы со стороны поселка Чкалова в город не прошли.
После гибели передовой группы гитлеровцы еще долго не решались приблизиться к нашим позициям. Ужас, страх сидел внутри каждого немецкого солдата после этого боя. Десятки машин, бронетранспортеров, танков, самоходок горели, были подбиты в поле рядом с рощей у дороги на Ростов. Сотни гитлеровцев лежало убитыми рядом со своей уничтоженной техникой. Колонна была остановлена. Немцы со стороны поселка Чкалова в город не прошли.
Долго фашисты не решались приблизится к нашим позициям после гибели своей передовой группы. Они понесли настолько ощутимые потери, что запретили жителям хоронить танкистов. Поэтому собирали наших героев и хоронили тайно, ночью, чтобы фашисты не увидели. Могилы их и сейчас - здесь в роще»,- закончил свой рассказ дядя Серёжа, показывая рукой куда-то вглубь посадки.
В донесениях штаба Армии об этом бое три строчки «20 ноября 1941-го года подразделениями 6 ТБР была остановлена немецкая бронетехника, пытавшаяся отрезать и затем окружить части 56-й Армии с восточного направления».
В тот день, после рассказов Дяди Сережи и Дяди Леши, долго мы еще искали захоронение бойцов 6-й танковой бригады, натыкаясь на горы современного мусора, бутылки и ржавые консервные банки. Спустя годы подвиг танкистов забылся и исчез из нашей памяти. Местонахождение могилы героев, как и их имена неизвестны до сих пор…
В донесениях штаба Армии об этом бое три строчки «20 ноября 1941-го года подразделениями 6 ТБР была остановлена немецкая бронетехника, пытавшаяся отрезать и затем окружить части 56-й Армии с восточного направления».
В тот день, после рассказов Дяди Сережи и Дяди Леши, долго мы еще искали захоронение бойцов 6-й танковой бригады, натыкаясь на горы современного мусора, бутылки и ржавые консервные банки. Спустя годы подвиг танкистов забылся и исчез из нашей памяти. Местонахождение могилы героев, как и их имена неизвестны до сих пор…
Ссылки по теме:
- Суровое творчество
- Признайтесь, все через это проходили?
- Т-90 «Владимир»
- Почему в 1941 году вермахт был лучшей армией в мире
- Свой среди чужих, чужой среди своих
Новости партнёров
реклама
Сердце в диком отчаяньи бьется.
Средь обломков лежат, те, кто был на броне,
Автомат не стреляет - плюется...
Раскаленным гвоздем ткнуло в ногу и в бок,
Ах ты дьявол! теперь не подняться,
Совершил автомат свой последний плевок,
И чечены уже не таятся.
Окружили. Смеются. Достали ножи,
Липким ужасом сковано тело...
Эй, с повязкой, колечко на память держи,
А скоба то уже отлетела...
НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИ ЧТО НЕ ЗАБЫТО.
Хотя для некоторых "общечеловеков" и либерастов даже гавно с запада слаще и вкуснее.
Люди, забывшие свою историю, не имеют будущего. Так что скачите дальше в гейевропу
Представить себя на их месте просто страшно. Дедам поклон и вечная память.
горем
вспомним
своим...
Это нужно -
не мёртвым!
Это надо -
живым!